Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

Ситуация полностью изменилась после 1988–1991 гг. После признания в СССР и в России секретных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа, их официального осуждения в 1989 г. и общей критики сталинизма в историографии начало меняться и освещение событий 1939–1941 гг. Соответственно, это сказалось и на освещении польских событий[49]. Во многих трудах, изданных в 90-е годы, говорилось о новом разделе Польши, осуждались репрессии против польского населения, особенно в связи с оценками так называемого катынского дела. Однако в условиях отчетливой поляризации общественного мнения и различных позиций историков вышло немало трудов, в которых советские действия в Польше в сентябрьские дни 1939 г. оцениваются лишь как воссоединение украинского и белорусского народов и в общем контексте мер по обеспечению безопасности страны.

В западной историографии в 90-е годы XX в. оценки событий 1939–1941 гг. практически не изменились. Можно отметить лишь явное общее снижение интереса к польским событиям того времени.

Известной компенсацией может служить резко возросшая активность и польской общественности и польской исторической науки. Во многих трудах, изданных в Польше в последние 10–15 лет, содержатся резкая критика политики Германии и СССР в отношении Польши и, как правило, заявления об их равной ответственности за случившееся с Польшей осенью 1939 г.[50] Несмотря на наличие уже опубликованных советских документов, в том числе и архивных, которые позволяют подробно проанализировать советские намерения и действия, польские авторы, как, впрочем, и историки стран Запада, предпочитают писать о них в общем осуждающем плане без детального рассмотрения.

Все эти обстоятельства дают дополнительное основание для более подробного освещения целей и конкретных действий советского руководства, что характерно для некоторых трудов российских историков, опубликованных в 90-е годы.

* * *

Итак, 1 сентября 1939 г. германские войска вторглись на польскую территорию; вслед за этим Англия и Франция, следуя соглашениям о гарантиях Польше, объявили войну Германии. Уже 3 сентября германские политики и военные начали массированный нажим на Москву, настаивая на немедленном военном наступлении Советского Союза на Польшу[51].

Польша всегда была чувствительным и раздражающим фактором в международной политике Советского Союза. Не говоря уже о трагических событиях многовековой истории, связанной с разделами Польши и др., в XX столетии было накоплено много «горючего материала» в советско-польских отношениях. Эхо советско-польской войны, после которой к Польше отошли территории, населенные украинцами и белорусами, постоянно давало о себе знать, что усугублялось прозападной ориентацией Варшавы, которую Сталин постоянно обвинял в антисоветских намерениях. Именно отказ Польши согласиться на возможность пропуска советских войск через ее территории стал главным препятствием на советско-англо-французских переговорах в Москве в июле — августе 1939 г.

Намерения Германии после ее нападения на Польшу были вполне очевидны. Нацистское руководство мало считалось с реакцией общественного мнения, но в складывающейся обстановке ему было крайне выгодно привязать Советский Союз к своим действиям в Польше, тем самым сделав его соучастником антипольской операции и еще больше противопоставив Англии и Франции.

Предложив Советскому Союзу столь выгодное соглашение о разделе сфер влияния, названное в протоколе «разграничением сфер интересов», Гитлер требовал теперь за это плату в виде немедленного движения советских войск в Польшу до линии разграничения. В Берлине, несомненно, отдавали себе отчет о том резонансе, который вызовет в мире фактически новый раздел Польши, и понимали ту ситуацию, в которой окажется советское руководство. Когда Гитлер, по отзывам современников, пришел в восторг, услышав известие о завершении московских переговоров Риббентропа, он ясно представлял себе те сети, в которые загонял Советский Союз, и, видимо, поэтому не скупился на обещания в определении советской сферы влияния.

3 сентября Гитлер встретился с советским послом в Берлине А. А. Шкварцевым и заверил его, что Германия полностью выполнит свои обязательства по договору и в результате успешной войны будет ликвидировано положение, созданное Версальским договором, а СССР и Германия установят границы, существовавшие до Первой мировой воины[52]. В тот же день немецкая газета «Франкфуртер Цайтунг» в передовой статье, озаглавленной «Гитлер и Молотов», написала: «Необходимость установить новый порядок в большом пространстве Восточной Европы и устранить там в будущем опасность конфликтов стала задачей, к которой Германия и Советская Россия подходят с общих точек зрения»[53].