Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

Примерно к 20 сентября в Москве приняли решение поставить этот вопрос на предстоящей советско-германской встрече, намеченной на конец сентября. Накануне очередного приезда Риббентропа в Москву 25 сентября Молотов затронул его в предварительных беседах с немецкими представителями[185]. В ходе переговоров с Риббентропом Сталин и Молотов снова подняли эту проблему, и немцы в принципе дали согласие на передачу Литве части восточной Польши (Вильно с округой) с соответствующей компенсацией для Германии, предложив в дальнейшем продолжить обсуждение конкретных вопросов, чтобы определить, какую часть литовской территории Германия получит в счет компенсации за уступку Вильно. Впоследствии, 8 октября Шуленбург просил Молотова подтвердить, что между Советским Союзом и Германией существует согласие по вопросу о Литве, и в связи с этим просил, чтобы части Красной Армии в случае вступления на территории Литвы не занимали территорию, которая должна отойти к Германии[186].

Несколькими днями раньше Риббентроп просил Молотова на его переговорах с министром иностранных дел Литвы Урбшисом не упоминать секретного соглашения между Германией и СССР от 28 сентября относительно уступки Германии части литовской территории[187]. Видимо, немцы вели какую-то игру в отношениях с Литвой, выделяя эту страну из общего контекста своих отношений со странами Прибалтики.

Решив вопрос с Германией, Москва немедленно приступила к реализации своих планов и в отношении Литвы. В конце сентября Молотов пригласил в Кремль литовского посла Л. Наткявичюса и заявил, что правительство СССР выражает пожелание, чтобы премьер-министр или министр иностранных дел Литвы немедленно прибыли в Москву[188].

3 октября министр Ю. Урбшис приехал в Москву, и сразу же начались переговоры. Тон и стиль партнеров были аналогичными тем, которые советское руководство уже вело с Эстонией и Латвией, был добавлен только вопрос о Вильно. Сталин, принявший участие в переговорах, заявил: Советский Союз договорился с Германией о том, что большая часть Литвы отходит к советской сфере интересов, а узкая приграничная часть — к Германии[189]

. При этом он подчеркнул, что этот раздел потребовали немцы. Молотов заметил, что любое империалистическое государство заняло бы Литву, но «мы не были бы большевиками, если бы не искали новые пути». Сталин уточнил, что Литва должна подписать с СССР два договора — один о возвращении Вильно Литве, другой — о взаимопомощи[190].

Таким образом, вопрос свелся снова к тем пактам о взаимопомощи, которые уже были достигнуты в отношении Эстонии и Латвии. Советские лидеры заявили также, что пакт о взаимопомощи предполагает право СССР ввести на территорию Литвы контингент войск до 50 тыс. человек. В отличие от других стран Балтии в Литве не фиксировались районы для получения советских баз. Речь шла просто о праве иметь войска в Литве для совместной защиты государственных границ Литвы.

Литовский министр начал свое выступление с того, что не имеет полномочий из Каунаса. Молотов напомнил, что такой договор с Эстонией уже подписан и вскоре будет подписан с Латвией; Москва, как и прежде, остается дружественно настроенной по отношению к Литве и желает ей добра. Ссылаясь на договор с Эстонией и Латвией, Молотов произнес: «Неужели Литва хотела бы нарушить всю оборонительную систему».

Сталин согласился сократить численность советских войск до 35 тыс. человек. Он сказал, что советские военные гарнизоны могут быть размещены в ряде районов литовской территории, вне Каунаса, и в вильнюсском крае[191], и, обращаясь к литовскому министру, заявил: «Германия отрезала у вас территорию. Мы же, напротив, даем»[192]

. Как видно, на переговорах вопрос о Вильно рассматривался как ключевой аргумент.

Литовская делегация вернулась в Каунас, где последовало обсуждение советских требований примерно в таком же духе, как и в Таллине и Риге. Как и в этих столицах, литовцы попытались связаться с Германией, но чиновник немецкого МИДа ответил, что на проблему присоединения к Литве Вильно «Германия махнула рукой»[193].

Решающим аргументом для литовских политиков в пользу принятия советских требований было возвращение Вильно. Они поручили министру попытаться убедить советское правительство не вводить в договор пункт о советских гарнизонах на территории Литвы в мирное время, но в целом литовские власти дали согласие на подписание договора о взаимопомощи.

7 октября вечером Ю. Урбшис возвратился в Москву, и переговоры возобновились. Министр заявил о согласии Литвы на подписание договора о взаимопомощи и снова просил не включать пункт о вводе советских войск. Но Сталин и Молотов ответили на это решительным отказом. Они напомнили, что «любое капиталистическое государство в таких обстоятельствах просто заняло бы Литву», в то время как Советский Союз отнюдь не посягает на ее независимость[194].

9 октября правительство Литвы подтвердило свое согласие на договор, и 10 октября в Москве состоялось его подписание.