Канун трагедии: Сталин и международный кризис. Сентябрь 1939 — июнь 1941 года

Значительное место в беседе заняли общие вопросы войны на западном фронте и перспективы будущего мира, о чем Гитлер намеревался говорить в своей речи в рейхстаге, которая состоялась в октябре. Обращает на себя внимание предложение Гитлера, чтобы Италия попыталась бы сформировать некий блок нейтральных государств, видимо, для того, чтобы они не вошли в англо-французскую коалицию.

Вернувшись в заключение беседы снова к вопросу о России, Гитлер заявил, что Германия «хочет жить в мире с Россией, как она это делала в течение нескольких столетий». Реализация этого облегчается тем, что Россия традиционно опасалась слишком тесных контактов с Западом, следуя своей высокой культуре и укладу жизни[223]. По мнению фюрера, пример разделения сфер интересов с Россией мог бы стать основанием для такой же акции в Средиземноморье (которое должно быть зоной влияния Италии) и в Центральной Европе (Австрия и Чехословакия — соответственно Германии) и т. д.[224]

Таким образом, сам принцип и практика разделения сфер интересов занимали весьма существенное место в германской внешней политике.

В целом в течение октября — ноября 1939 г. советско-германские отношения развивались по следующим направлениям:

— шло уточнение экономических и торговых связей с учетом прежних соглашений и специальных договоренностей в конце сентября;

— происходил обмен мнениями в связи с проблемами, возникшими в результате советских действий в Прибалтике;

— велась подготовка к возможному сотрудничеству в военно-технической сфере;

— между представителями обеих стран обсуждались вопросы более общего характера, касающиеся проблем войны и мира, политики Англии, Франции и США;

— определенное место стала занимать ситуация на Балканах и отношения с Турцией.

14—15 сентября немецкий дипломат и представитель на прошлых экономических переговорах с Советским Союзом Шнурре имел продолжительные беседы с Риббентропом об экономических и торговых отношениях с Москвой перед своей очередной поездкой в СССР[225]. Прежде всего речь шла о реализации соглашения о кредитах и торговле от 19 августа. По мнению Шнурре, оно не было конкретизировано. Шнурре поставил вопрос о заинтересованности Германии в скорейшем получении от Советского Союза сырых материалов (примерно на сумму 180 млн немецких марок). Он сообщал также, что видит свою главную задачу на предстоящих переговорах в том, чтобы выяснить, может ли Москва покрыть наши потребности в импорте по морю и если да, то в каких размерах. Согласно запросам военных и гражданских ведомств, Германия срочно нуждается в поставках на сумму в 70 млн марок.

Шнурре намеревался, как это видно из его досье, сделать Москве предложение, в развитие договора от 19 августа, поставить Германии сырье (на сумму 10 млн марок), как произведенное в России, так и купленное ей для Германии в нейтральных странах. Далее он замечает, что компенсация за эти поставки не должна последовать немедленно, она будет связана с программой инвестиций в Россию, рассчитанной на пять лет[226]. В связи с этим немецкий дипломат предвидел трудности на предстоящих переговорах в Москве именно вследствие того, что Германия просит осуществления российских поставок заранее. Позитивное решение данного вопроса, по его мнению, зависит от высших российских властей, которые должны показать, насколько далеко Сталин готов идти в следовании новому политическому курсу. При этом он выразил понимание, что поставки сырья — не простое дело для России ввиду внутренних трудностей, в частности с продовольствием. Шнурре говорит также о желательности решения на переговорах вопроса о транзите через Россию поставок в Германию из Ирана, Афганистана, Маньчжурии и Японии[227]

.

Как видно, германские представители подходили к экономическим отношениям с Советским Союзом чисто прагматически, не очень считаясь с советскими интересами.

Сообщив о своих беседах с Риббентропом, Шнурре пишет в записке Шуленбургу в Москву, что ему необходима некоторая отсрочка визита в Москву, чтобы лучше подготовиться к переговорам. Чтобы избежать «излишней чувствительности» советского правительства по этому поводу, он рекомендует немецкому послу объяснить задержку чисто техническими причинами.

Шнурре просит Шуленбурга выяснить способность и готовность Москвы к намеченным поставкам сырья. Что касается Германии, то она, вне всякого сомнения, осуществит в порядке компенсации дополнительные поставки немецких машин и оборудования[228].

Как мы знаем, на переговорах советские лидеры дали согласие на поставки нефтепродуктов и лесоматериалов и на транзит. Это была как бы плата за уступки при решении вопроса о границе и о судьбе Литвы.