Капитализм кризисов и революций

Полетаев и Савельева не оставили тему волн Кондратьева. В 2009 году вышла их книга «Циклы Кондратьева в исторической ретроспективе». Проработав большое число текстов зарубежных исследователей, они отмечали ряд важных моментов: У. Смит и А. Коул на материалах США, А. Гэйер, У. Ростоу и А. Шварц на данных Великобритании показали самое малое 1790-е гг. как первый период «промышленных» циклов; Кондратьев датировал начало «больших циклов конъюнктуры» концом 1780-х гг. — началом 1790-х гг., что, вероятно, определялось не содержательными причинами, а лишь отсутствием данных^[67]. Авторы не стали повторять «разгромленной» мысли о конституирующих кризисах, но продолжили ставить под сомнение абсолютную правильность обозначенных Кондратьевым «точек» запуска некоторых волн. Они не продвинули дело далеко, но, быть может, охладили пыл некоторых фантазеров, плетущих несерьезные теории о «конструирующих началах» и «структурных кризисах» с опорой на сквозной исторический материал. Все это взбадривается придуманными «укладами» и совершенно запутывает вопрос.

Единственное решение — не распутывать, а разрубать этот узел.

Кондратьев сделал свое открытие длинных волн, опираясь на ценовую статистику, заработную плату, курс государственных бумаг и темпы роста экономики. Кондратьев обратил внимание на то, что торгово-промышленные циклы в период понижательной волны короче, чем во время повышательной волны развития. Но факты показывают: повышательные и понижательные волны одинаково рождаются из больших экономических кризисов. Они одинаково позволяют увеличить норму прибыли, правда, в неравной мере по различным отраслям. А каждая из волн связана с технологической революцией. Отличие между волнами состоит в том, что основой роста в понижательный период служит территориальное расширение мирового капиталистического хозяйства — открытие новых рынков. В повышательный период экономический рост базируется на включении внутренних ресурсов мирового хозяйства.

Большие кризисы — это границы и время зарождения длинных волн. Они неизменно имеют место с 1770-х гг. по сей день. Экономический кризис конца XVIII в. имел особое значение. Им был положен конец эпохе торгового капитализма. Началась она с кризиса XIV столетия. Длинные волны, вероятно, имели место уже на отрезке XV—XVIII вв., но особенности развития экономики той эпохи недостаточно изучены. Хотя наряду с кризисом середины XVII в. прослеживаются кризисы второй половины XVI в. и 1770-х гг. (с вероятным пиком в 1774 г.). Видимо, сильный кризис постиг мир в 1720-е гг. Примечательно, что в эру торгового капитализма длина волны составляла, как можно предположить, порядка 50—60 лет. Но это предварительная и, быть может, слишком смелая оценка. При этом стоит учитывать мысль Броделя, что «движение есть следствие внешнего толчка»^[68]. По этой логике кризис до промышленного капитализма был подобен удару о преграду. Он рождался из достижения некоего предела развития. Но разве экзогенные причины кризисов не могут быть определены для больших кризисов вообще? С другой стороны, не является ли достижение предела возможностей той или иной модели работы экономики, возникшей на некоем технологическом и социально-политическом фундаменте, эндогенной причиной кризиса? Не существуют ли единство внешней и внутренней причины большого кризиса, причем внешняя преграда создается ограниченностью имеющихся внутренних возможностей?

Развитие капитализма всегда происходило в реальной среде. Однако страсть экономистов к абстракции зачастую смещала фокус: далеко не все обращали внимание в своих исследованиях кризисов на то, как соединяются внутренние и внешние причины кризисов, когда и как те родились, какие черты и когда были ими приобретены, а какие утрачены и нет ли здесь цикличности, этапности развития и иерархии одновременно.

Торгово-промышленные кризисы родились вместе с промышленным капитализмом. Индустриальная революция в Англии создала их вместе первыми машинами, фабриками и возросшими объемами производства. Товарное перепроизводство стало частым явлением, но иные, особенно крупные кризисы, были связаны и с перенакоплением капитала. Оно выражалось в создании излишних производственных мощностей, тогда как возможности развития на старой структурной и технической базе были уже исчерпаны. Платежеспособный спрос оказывался недостаточным в такой мере, что лишь структурные изменения в экономике, создание новых технологий, товаров и отраслей, территориальное расширение рынка и открытие в нем новых возможностей могли в совокупности привести к преодолению кризиса. Все это могло быть сопряжено с резкими переменами в обществе (особенно стран центра мирового капитализма), что включало радикальные реформы, политические и социальные революции. Последние могли переходить на новый этап модернизации общества.

В ходе затяжного большого кризиса правительствам могло казаться, что неприятности уже позади, и тогда кризис возвращался — наваливалась новая волна хозяйственных проблем.