Капитан Железная Голова (Капитан флибустьеров)

— Я еще не договорил, братья, — продолжал Медвежонок после минутного молчания, — мне остается решить судьбу пленных испанцев. Разве справедливо будет, чтобы эти несчастные остались в неволе, когда все мы участвовали в разделе наследства человека, нами осужденного? Хотя эти пленные и являются представителями ненавистной нам нации, с нашей стороны будет вопиющей несправедливостью оставить их в неволе. Покажем гордым испанцам, которые в своем высокомерии называют нас ворами и преследуют и травят, словно диких зверей, что мы презираем их и потому не боимся. Дадим свободу этим пленникам, и пусть они вернутся к своим родственникам и друзьям, которые уже не надеются увидеть их вновь. Узнав нас ближе, испанцы станут бояться нас еще больше. Одобряете ли вы мое решение, братья?

В толпе было заметно колебание, и с минуту капитан опасался, что его великодушная попытка разобьется о ненависть флибустьеров к испанцам.

Закон Береговых братьев запрещал под страхом смерти возвращать без общего согласия свободу кому бы то ни было из пленников-испанцев, мужчине ли, женщине ли, ребенку или духовному лицу.

Д'Ожерон с одного взгляда определил положение дел, он понял, что Медвежонок в порыве великодушия вышел за рамки благоразумия и если он не вмешается, то все погибло.

— Капитан Железная Голова, — сказал он, вставая, — благодарю вас от имени всех Береговых братьев за ваше великодушное предложение. Флибустьеры могущественны и не боятся врагов; они храбро нападают на них, но, поборов, лежачего не бьют. Их сердца открыты состраданию. К какой бы нации не принадлежали они, не надо забывать, что несчастны наши братья. Нам, изгнанным, так сказать, из общества, следует подать свету, клевещущему на нас, этот пример человеколюбия. Повторяю, капитан, приношу вам благодарность от имени всего флибустьерства. Ваши пленники свободны, вы вольны располагать ими и возвратить их семьям.

— Да, да! — вскричали флибустьеры, увлеченные благородными словами д'Ожерона. — Освободить их! Да здравствует губернатор! Да здравствует Медвежонок Железная Голова!

Первый толчок был дан; все поддались всеобщей восторженности.

Испанцы были свободны.

— В свою очередь благодарю вас, — обратился к д'Ожерону тронутый до глубины души капитан, — без вас я потерпел бы неудачу у самой цели.

— Не думайте этого, любезный капитан, — возразил, улыбаясь, губернатор. — Флибустьеры — большие дети, и сердце у них осталось добрым, только надо уметь затронуть струны их великодушия.

Золото, лежавшее все время на столе, было вручено д'Ожерону, который взялся раздать его, и затем все покинули «Сорванный якорь».

Толпа с восторженными криками сопровождала капитана до самых дверей его жилища и окончательно рассталась с героем дня, только когда он с двумя близкими друзьями и пленниками-испанцами наконец скрылся внутри дома.

Тем не менее в городе всю ночь не утихало волнение и множество людей группами бродило по улицам с песнями и восторженными криками в честь капитана Медвежонка Железная Голова и губернатора д'Ожерона.

Пленных испанцев было восемнадцать мужчин и две женщины.

Как только Медвежонок вошел к себе в дом, он велел своим слугам приготовить помещение для чужеземцев, которых уже считал своими гостями, потом, заверив их, что они ни в чем не будут нуждаться и что на следующее же утро он позаботится о возможности для них безопасно уехать из колонии, капитан простился с ними, положив таким образом конец их уверениям в вечной благодарности, и вернулся к друзьям, которые, вольготно расположившись в его гостиной, пили и курили в ожидании его прихода.

— Однако, — обратился к нему Прекрасный Лоран, — опасную же игру ты затеял, заступаясь за пленников!

— Правда, брат, но мне нельзя было поступить иначе; когда Пальник чуть было не застрелил меня, кто-то из пленников — мне показалось, что это была не женщина, — отважно кинулся вперед с явной целью спасти мне жизнь.

— Я видел, — заметил Мигель Баск, — это действительно была женщина, и молодая, кажется, но до того закутанная в покрывало, что нельзя было разглядеть и кончика ее носа.

— В таком случае ты поступил хорошо, Медвежонок, — согласился Прекрасный Лоран, — не подобает, чтобы испанская собака выказала себя великодушнее Берегового брата.

— И я так решил, — с кротостью ответил капитан.

— Во всей этой истории для меня ясно одно, — вскричал Прекрасный Лоран, — ты одержал победу над прелестной, надо полагать, испанкой!

— Ты с ума сошел!

— Ну, разумеется, твоя слава по этой части хорошо известна, — с усмешкой возразил Прекрасный Лоран, — только что же ты думаешь делать со своими гостями?

— Признаться, не знаю, как мне выпроводить их из колонии, в особенности теперь, когда все корабли в море.

— Ба-а! Нет ничего легче, — вмешался Тихий Ветерок. — Есть у меня добрый приятель, буканьер, о котором и вы, вероятно, слышали, так как он очень известен среди братства.

— Как его зовут?

— Польтэ.