Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора

Кидо закончил свою пространную речь перед судом над военными преступниками таким заявлением: «Я был глубоко удовлетворен тем, что при моем посредничестве было спасено 20 миллионов моих невиновных соотечественников от ужасов войны и предотвращена гибель десятков миллионов американцев, если бы Япония продолжила сражаться до трагического конца… Мое единственное утешение — это то, что в конце войны я сделал все возможное, получив благословение императора, чтобы не дать японским островам превратиться в поле битвы и спасти жизни миллионам японцев».

Невозможно отрицать ключевую роль Кидо. То, что война окончилась только благодаря ему, совсем другой вопрос. Так или иначе, но он был приговорен к пожизненному заключению и посажен в тюрьму Сугамо. Япония тем временем освободилась от оккупации и стала снова свободной и независимой страной. В 1956 году Кидо был освобожден. С этих пор он жил тихо, часто встречался со старыми друзьями. Его дневники — это тысячи страниц текста, относящегося к периоду 1931–1945 годов, — были опубликованы в Японии.

Когда вооруженные силы союзников высадились в Японии, усилились опасения среди ведущих государственных деятелей страны по поводу дальнейшей судьбы императора. Было понятно, что наиболее известные японские политики могут быть арестованы и предстать перед судом за военные преступления. Неужели и к императору могло быть проявлено столь вопиющее неуважение?

Не было тайной, что русские, австралийцы и китайцы настаивали на этом. А в США сторонники «бескомпромисного» мира призывали судить Хирохито и выслать его в Китай. Генерал Макартур вспоминал в своих мемуарах, что, «осознавая трагические последствия, которые могут возникнуть… я хотел подчеркнуть, что для того, чтобы состоялась подобная акция, потребовалось бы более миллиона голосов в ее поддержку. Я полагал, что если император был бы осужден, а возможно, и повешен, как военный преступник, то в таком случае потребовалось бы образовать военное правительство в Японии, и тогда, возможно, могла вспыхнуть партизанская война».

Когда спустя несколько недель император захотел обратиться к Верховному командованию вооруженных сил союзников, Макартур подумал, что император намеревался изложить свои контраргументы против возможного его обвинения в военных преступлениях. Генерал попал пальцем в небо.

Все в визите Хирохито к Макартуру было беспрецедентным. Он покинул дворец. Он поехал встретиться с Макартуром в американском посольстве. Император был в цилиндре, визитке и полосатых брюках (впервые на публике он появился в гражданской одежде). С ним были главный камергер, его переводчик и врач. На его состоянии сказались бессонные ночи последних недель и страх перед большой аудиторией; его била заметная дрожь. Когда Макартур заметил это, он подумал, что император чего-то боится, но вскоре генерал понял, как же он ошибался.

На этот раз Хирохито говорил от себя, а не словами Кидо или Того. Он сказал, как утверждает Макартур, так: «Я прибыл к вам, генерал Макартур, чтобы представить себя на суд власти, которую вы представляете. Перед вами тот единственный человек, который несет ответственность за каждое политическое и военное решение и за те действия, которые совершил мой народ на войне». Это привело генерала в полное замешательство.

Перед ним стоял император, высшее божество, принявший на себя всю вину за войну. И так же как многие из его верных подданных лишили себя жизни за то, что предали его, не добившись победы в войне, он жертвовал своей жизнью ради своих выживших подданных и одновременно в память о тех, которые погибли за него. Он уже говорил на Императорской конференции, что ему непереносима сама мысль о том, что те японцы, которые преданно служили ему, оказались в руках победителей и будут судимы как военные преступники. Он не мог помешать в этом союзникам, но он мог предложить себя в обмен на них. Это был поступок, достойный бога.

«Этот смелый поступок — взять на себя ответственность, чреватую смертью, — писал Макартур, — ответственность, подкрепленную фактами, которые были мне прекрасно известны, что потрясло меня до глубины души».

Императору не было предъявлено обвинение в военных преступлениях.

В день Нового, 1946 года Хирохито, в соответствии с традицией, представил свою поэму на ежегодный общенациональный конкурс. Она не совсем понравилась главнокомандующему оккупационных войск союзников в Японии, то есть Макартуру. Император создал такое четверостишие:

Вопреки тому, что сосна занесена снегом,

Она по-прежнему зеленеет.

Людям тоже следует

Быть такими же, как сосна.

Был ли это тщательно завуалированный призыв сопротивляться оккупации? Совсем нет. Хирохито был реалистом и человеком дальновидным, он понимал, что оккупация, даже и не столь тяжелая, окажет глубокое влияние на его страну. Он выступал за то, чтобы японский характер сохранился и, несмотря на иностранное влияние, остался бы прежним.