Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора

В итоге Императорские конференции собирались для получения одобрения императора. Император не участвовал в обсуждении того или иного дела; он только ставил свою подпись в нужном месте. Умэдзу и Тоёда задали прямой вопрос Сакомидзу: «Вы известите нас заранее, когда петиция будет готова к передаче?» Секретарь ответил обоим, что он непременно так и сделает. Начальники штабов после полученных заверений достали свои кисти и подписали документ. Сакомидзу вернулся в офис с бесценной петицией.

В этот день в Императорском дворце маркизу Кидо была передана последняя информация. В два часа пополудни главный адъютант императора пришел сообщить Кидо подробности о русском вторжении в Маньчжурию: русские стремительно продвигались вперед по всем фронтам.

В четыре часа хранитель печати приветствовал своего доброго друга Мамору Сигэмицу, бывшего министра иностранных дел. Прихрамывая и опираясь на трость, он вошел в кабинет, намереваясь откровенно рассказать Кидо обо всем, о чем размышлял в последнее время. Сигэмицу потерял левую ногу в Шанхае в тридцатых годах в результате взрыва бомбы, когда он стал жертвой покушения. В 1944 году они оба пришли к заключению, что только участие самого императора в Императорской конференции могло как-то сдержать военных. Сигэмицу снова подтвердил необходимость этого, заявив, что, если Япония будет настаивать на четырех обсуждаемых теперь условиях, срыв переговоров неизбежен. Кидо после их разговора незамедлительно сообщил об этом императору и обговорил с ним текущую ситуацию.

В то время как кабинет стремительно двигался к неизбежному расколу по вопросу заключения мира, на другой встрече в полутора милях к северу от дворца было достигнуто единство в вопросе войны. В императорском Генеральном штабе шло заседание высшего военного командования. Начальник штаба армии и ее верхушка собрались для принятия необходимых мер в отношении России. Вводная была понятна: Япония подверглась нападению. Следовало, естественно, предпринять то, что делает любая страна, будучи атакованной, — отразить наступление.

В то время как генералы сосредоточились на русском вопросе, младшие офицеры Генштаба были на точке кипения из-за советского вторжения и упорно распространяемых слухов, что фракция пацифистов продвигает свой план. Горячие головы были убеждены, что пришло время заставить замолчать сторонников мира и образумить императора. Их мысли, разговоры и действия начали вращаться вокруг вечно популярной японской идеи государственного переворота.

Премьер-министр, решивший досмотреть разыгрывающуюся драму до ее последнего акта, возобновил заседание правительства. Он осознавал, что это будет бесполезным занятием, но событиям следовало дать идти своим чередом.

Голоса разделились в отношении два к одному в пользу принятия потсдамских условий, как и рекомендовал Того. Поддержка была недостаточной в условиях, когда единственным приемлемым критерием оставался фактор единства.

Тогда министр образования Ота огорошил сторонников мира заявлением, что они боятся даже подумать. Отвечая Судзуки, Ота сказал: «Я не выскажу своего мнения по этому вопросу, так как это серьезная проблема. Я настаиваю, чтобы правительство подало в отставку, поскольку оно не проявило должной ответственности».

В обычные времена это было бы естественной процедурой, но только не теперь. Рассерженный и напуганный выступлением Оты, которое могло бы вызвать цепную реакцию, премьер Судзуки резко прокомментировал его слова: «Я чувствую в полной мере нашу ответственность, но сейчас не время для правительства спорить об ответственности. Скорее, мы должны предпринять необходимые шаги, чтобы исправить положение».

На какое-то краткое мгновение судьба миллионов оказалась в зависимости от нервных волокон и химических реакций в мозгу военного министра. Генерал сразу же отверг предложение Оты.

Это было открытое тестирование намерений военных: если бы военный министр твердо выступил за тотальную войну, у него появилась бы реальная возможность развалить кабинет. Правительство военных стало бы, вне сомнения, единственной альтернативой хромающему кабинету Судзуки, и жестокая борьба до самого конца, сопровождаемая тактикой выжженной земли и партизанским движением в горах, предвещала роковые последствия. Возможно ли, чтобы Анами не оценил значения предложения Оты?

Судзуки нахмурил брови и неформально опросил членов кабинета. Для него не было неожиданностью обнаружить, что кабинет безнадежно расколот. Премьер заявил, что он намерен доложить обо всем императору. Он оставил правительство продолжать свою работу и пригласил Того сопроводить его.

Они направились прямо в Императорскую библиотеку, расположенную в саду Фукиагэ, чтобы нанести визит Хирохито.