Капкан для Александра Сергеевича Пушкина

Изумляющей, потрясающей, грандиозной поэмы Кавказа он почти не заметил. «Рев Терека и его безобразные водопады, утесы и пропасти не привлекали моего внимания… Я столь же равнодушно проехал мимо Казбека, как некогда плыл мимо Чатырдага…» И, глядя на Казбек, он вспомнил только выражение какого-то поэта о нем, что он «подпирает небеса».

В Тифлисе его восторженно чествуют. Молодые офицеры и чиновники тифлисских учреждений устроили огромное застолье в одном из парков. Накрытые столы, украшенные цветами, ломятся от вина и закусок, корзин с фруктами и ягодами. На голову Пушкина водружают лавровый венок. Он смущен, но радость наполняет его сердце.

Раздается чей-то призыв:

– Дайте рог! В рог вина налить Александру Сергеевичу!

– Как же я его должен держать, помилуйте! – обхватывает рог обеими руками Пушкин.

Звучат взволнованные речи:

– Александр Сергеевич! Все мы здесь переживаем счастливейшие моменты. Мы не можем наглядеться на вас, наслушаться вас, наговориться с вами. Мы знаем наизусть ваши стихи, жадно следим за каждым вашим словом. Кавказ уже воспет вами в вашем «Кавказском пленнике». За русского гения, за нашего Пушкина мы поднимаем наши бокалы! Ура!

Пушкина ошеломил поток искренних чувств к его таланту. На глазах у него появились слезы, он долго ничего не мог сказать. Наконец, еле промолвил:

– Друзья мои! Я очень счастлив, друзья мои!.. Довольно! А то я разревусь, как баба!..

Пир длился почти до самого утра. Когда все опробовали вин и закусок, собравшиеся обратились к Пушкину:

– Александр Сергеевич, вы уже несколько дней в Грузии, неужели ничего у вас не написалось?

– Да, у меня есть кое-что о Грузии…

– Господа, внимание! Александр Сергеевич хочет прочитать стихи о Грузии.

– Просим! Просим!

– Ну, как вам отказать, друзья мои? Читаю:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;Шумит Арагва предо мною.Мне грустно и легко; печаль моя светла;Печаль моя полна тобою,Тобой, одной тобой… Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,И сердце вновь горит и любит – оттого,Что не любить оно не может.

Из Тифлиса Пушкин понесся вслед за армией к Карсу. Там нашел он и брата своего, Льва, Михаила Пущина, брата Жан-но, и многих других приятелей. Он ходил в сюртуке и шляпе. За что солдаты прозвали его «драгунским батюшкой». Несколько раз он бросался в стычки и раз даже, схватив копье убитого казака, помчался под пулями за отступающей турецкой кавалерией…

На привалах, сидя в палатке, он вносил записи в свой дневник: