Карантин

Минуты две Полынов сидел в полной прострации, находясь в плену своей ненависти и лихорадочно перебирая в уме варианты, каким образом и когда он осуществит свою русскую вендетту. И вдруг до него, как ударом молнии, дошло, что он натворил, согласившись купить у мальчишки мину.

Как это так вышло, что он, такой вот вроде бы принципиальный и честный, не согласившийся переступить через свою совесть и сесть за один стол с убийцами его товарищей, вдруг без зазрения совести спокойно посылает мальчишку красть боеприпасы?! Чистоплюй! Где же она, твоя совесть, была в тот момент, и что с нею станет, если мальчишку поймают?!!

Никита растерянно огляделся по сторонам. Но белобрысого разбитного пацана в широченных, как юбка, штанах уже и след простыл.

Черт бы тебя побрал, «профессионал» гребаный!

Это у боевиков первая заповедь: «Вначале стреляй, а потом проверяй – в кого!» У «тихушников» иная: «Двадцать-тридцать раз взвесь и.., перенеси решение на завтра». Утро вечера мудренее, а если время подпирает, то тяни принятие решения до последней секунды – авось осенит лучшим вариантом…

Полчаса Полынов сидел на скамейке как на иголках, кляня себя на чем свет стоит. Но наконец он увидел, как из проулка показался пацан с полиэтиленовым пакетом в руке. Похоже, он «ехал» на воображаемом вездеходе, поскольку натужно рычал, двигался по улице зигзагом, семеня ногами и выбирая, где пыль погуще, а пыльный шлейф стелился за ним, как за трактором.

От сердца у Никиты отлегло. Никогда из него не получится стопроцентного, рафинированного профессионала – слишком он разборчив в средствах.

Но, странное дело, такое заключение нисколько не огорчило Полынова, а совсем наоборот. И черт с ним, с профессионализмом, если ради него следует забыть, что ты нормальный человек.

Пацан «подрулил» к скамейке, «заглушил мотор» и плюхнулся на нее рядом с Никитой.

– Гони полтинник, – с ходу заявил он.

– Так дела не делаются, – снисходительно улыбнулся Никита. – Вначале товар показывают. Что-то мне слабо верится, что ты мину притарабанил.

Действительно, по виду пакета и тому, как легко его нес пацан, в мину трудно было поверить.

– Нет, это ты вначале деньги покажи! – сварливо отбрил пацан. – Может, у тебя и нет их вовсе, все на мороженое растратил!

Никита достал из кармана пачку денег, вытащил из нее пятидесятирублевую купюру.

– Ух, ты! – зачарованно пробормотал пацан, глядя на пачку. – Знал бы, что у тебя столько бабок, стольник точно бы слупил…

Полынов сунул пачку в карман, а купюрой повертел перед носом мальчишки.

– Вот. Теперь твоя очередь показывать.

Сцену торговли он разыгрывал как по нотам. Чтобы все было как в «киношке» – не хотелось разочаровывать парня.

Пацан раскрыл пакет и, держа его двумя руками, протянул Полынову.

– На, смотри.

Никита заглянул внутрь. Он оказался прав, это была не мина. На дне полиэтиленового пакета лежал килограммовый брикет пластида, или «чешской глинки» в просторечии подрывников. Взрывчатка. Весьма безобидная без детонатора пластическая масса – хоть фигурки из нее, как из пластилина, лепи. Правда, охоту заниматься художественной лепкой отбивал резкий химический запах.

– Беру.

– Деньги вперед! – строго предупредил мальчишка. Надо понимать, «киношный» опыт в этом деле у него был богатый.

Никита отдал купюру, и только тогда пацан протянул ему пакет.

– Хочу дать тебе один полезный совет, – без тени улыбки, как равный равному, сказал Полынов, глядя в глаза пацану.

– А чо? Давай! Понравится – возьму! – расцвел в бесшабашной улыбке пацан, показывая щербатые зубы. Он был явно доволен заработком.

– Не лазь больше в сарай, – тихо сказал Никита. – Пропажу взрывчатки обнаружат и будут сторожить склад. И если тебя поймают, уши крутить не станут. Все кости переломают.

– Поучи ученого, ремнем сеченного! – презрительно фыркнул пацан. – Все, что ли?

Никита тяжело вздохнул и кивнул. Похоже, пацан чужих советов не принимал, органически их не переносил и скорее всего поступал наперекор любым поучениям. Из тех, которым, после их очередной хулиганской выходки, соседки кричат в спину: «Тюрьма по тебе плачет!» Поэтому Полынов не стал повторяться и читать нотации. Так больше шансов, что мальчишка все-таки прислушается к совету, – затоптал же он сигарету, когда понял, что уши ему драть не будут? И уж тем более Никита не стал предупреждать, чтобы он не сорил деньгами. Какие это деньги? Их хватит разве что на пару сеансов в кино, пачку сигарет и банку пива… Ну, может, еще на банку джина с тоником для Люськи.

– Так я тогда пойду, – сказал пацан, встал со скамейки, но почему-то продолжал топтаться на месте, со странным выражением на лице смотря на Полынова. Будто ожидал продолжения разговора.

– Иди, – кивнул Никита.

– И все?

Никита удивленно вскинул брови.

– Все. Спасибо.

– Так, значит, я пойду? – с непонятной настойчивостью повторил пацан.

– Я тебя не держу.

Лицо мальчишки скривилось в презрительной гримасе.