Караван-сарай

Вскоре Камиль стал захаживать к напористому другу, который, оказывается, лихо играл на гармонике, с задором исполняя башкирские, татарские и русские песни, среди последних были и фронтовые, и блатные. Трудно было устоять против природы, и скоро Камиль запел вместе с задушевным Карлом, попробовал самогонки, закусил шпиком («Бог простит, Бог простит!» — подбадривал Карл-искуситель). После «расслаблений» Камиль уходил от Карла только поздно вечером, шел к дому в окружную, чтобы соседи не заметили его грех. И хотя среди соседей мало кто отличался усердием по части шариата, Камиль стеснялся своего несоответствия заочному званию вахаббита.

Однажды Карл прервал переливную татарскую мелодию, решительно и шумно сжав меха гармоники.

— Колька, расскажи о Щищне! Что ты все время молчишь на эту тему? Например, щищенцы — что за менталитет? Чем от нас отличаются? Например, мой отец рассказывал, что у них в части, на фронте, щищенцы связисты были. Открытым текстом в эфире говорили, только по-своему. Фрицы ни щерта не понимали. Колька, ты, когда убегал из плена, — почему не отомстил? Надо было отомстить. Конюшню поджег бы! А сейчас на душе, без месть, трудно, наверно?

Камиль не стал обсуждать тему вендетты. Впрочем, и в остальном не был многословен: только несколько фраз — в своем стиле. Суть короткого суждения заключалась в том, что пока у арабов есть там интерес, они будут покупать и русских, и чеченцев: одни будут продавать взрывчатку, другие — фаршировать своих несмышленых, задурманенных девчонок тротилом и взрывать за плату. И те, и другие покупаются-продаются. И еще: «Один чеченец — сам себе человек. Два и больше — друг на друга смотрят, каждый себе не принадлежит».

Карл внимательно выслушал Камиля, а потом сказал:

— Я бы, если бы мог, всем немирным щищенам сказал… Кончайте, сказал бы, терроризм устраивать. Терроризм — это все равно, что пукать исподтишка, воздух портить: вот, дескать, какие мы способные и пахучие, не забывайте нас!.. Силов-то, как следует, нет — вот и остается воздух портить. Э, Колька, давай еще по одной!..

Карл произвел необходимые подготовительные операции. Отремонтировал откидной люк подвала, который у него располагался в кладовке. Поставил новые петли. По двум сторонам подвального отверстия вбил две большие скобы. В углу люка выпилил небольшое квадратное отверстие. На дно опустил двадцатилитровый бидон.

Вечером сел в свой «Запорожец» и взял курс на окраину города, где располагался так называемый «Сиротский» район или «Долина нищих», в которой новые хозяева жизни вили свои гнезда-дворцы. На подъезде к району он оставил машину и пошел пешком, зная, куда идет. Присел в кустах на грубо сбитую скамейку рядом с остатками небольшого костра, дождался сумерек, когда строители начали расходиться с объектов. Внимательно прислушивался. Наконец, улучив момент, раздвинув ветки, высунул из кустов голову и окликнул проходящего мимо по тропинке чернявого низкорослого работягу средних лет, отставшего от основной массы говорливых коллег:

— Эй, земляк! Дело есть. Шабашка.

«Земляк» отозвался:

— Шабашка — хорошо. Только зачем так поздно? Отдыхать надо.

— У меня машина, «Мерседес». Поехали, оценим, договоримся, накормлю, обратно привезу. Час уйдет.

«Земляк» подумал с минуту. Затем что-то крикнул на непонятном языке вслед своим коллегам (Карл понял одно слово: «Мерседес») и, получив ответ, махнул рукой:

— Давай, отец. Только быстро. Баня собрались.

— Будет тебе баня, товарищ щищен. Ты щищен?

— Чечен, да… — отозвался мужчина, понизив голос, несколько раздраженно. — А какая разница?

— Щищен работают хорошо, поэтому щищен мне надо. Кладовку немножко ремонтировать, туда-сюда, подвал.

— А!.. — довольно, во весь рот, улыбнулся чеченец.

Подъехали к дому Карла в полной темноте. Карл сразу же провел гостя в кладовку, включил слабый свет, откинул люк подвала:

— Заходи, смотри. Полки нужно делать, дон бетонировать.

— Дно, — поправил чеченец и блеснул остроумием: — А «Запорожец», между прочим, не «Мерседес».

— Дно, дно! — согласился Карл. — Сам не могу, старость не радость. Заходи.

Как только чеченец, поругиваясь под нос на своем языке, спустился в подвал, Карл захлопнул люк, ловко просунул в проушины из скоб приготовленный кусок крупной цепи. Еще секунда — и концы цепи сковал огромный амбарный замок. Крикнул в отверстие:

— Аллах акбар!

В отверстии появилось удивленное лицо шабашника:

— Что это значит? А? — он несколько раз толкнул люк.

Карл присел прямо на пол, облокотившись на стену кладовки:

— Это значит, товарищ щищен, — Карл пыхнул раскуриваемой папиросой, — что я взял тебя в заложник.

Заложник молчал, видимо, не зная, о чем говорить, и только внимательно смотрел одним глазом на своего поработителя.

Между тем Карл кратко изложил ему суть мероприятия и условия его проведения:

— Еду буду тебе давать, не бойся… Ходить будешь в бидон, на неделю хватит. Что еще?.. — задал сам себе вопрос Карл и затем порассуждал, загибая пальцы: — Свет есть… Отдушина… Полки широкие — нары. Матрац есть, одеяло есть, фуфайка… Кушать сейчас дам… Жрать, то есть.