КАРЕ

Солнце уже скрылось за крышами домов и уверен- но клонилось к горизонту. Майский вечер вступал в свои права, предвещая собой скорые сумерки, и это было без- возвратное событие. Чего никак нельзя было сказать про сегодняшний проигрыш Германа, которого, вне всяких сомнений, можно было избежать. Сегодня жене Германа Градского исполнилось тридцать четыре года. Сегодня же Герман проиграл в казино в довесок ко вчерашнему проигрышу еще двадцать тысяч зелени. День, обещав- ший стать для Градского торжественным и праздничным, превратился для него в кошмарный. Теперь уже Герману было не до праздника и не до торжеств. Градский сел в притормозившее напротив него такси и обозначил води- телю маршрут своего дальнейшего передвижения.

– Шеф, в Кунцево за пятьсот.

– Лады…– ответил ему водитель.

Как только машина тронулась с места, Градский

посмотрел на часы и улыбнулся с грустью в своих гла-

зах. На часах было начало восьмого. Оказывается, Гер-

ман потерял счет времени и простоял возле рулетки в

ожидании нужной ему комбинации больше трех часов! А

ему-то самому казалось, что не больше часа. Судя по все-

му, гости уже сидели за праздничным столом и отмеча-

ли день рождения Стеллы. А что до того, что творилось в

это время в душе у самой Стеллы, так Герману было не до этого, поскольку у него самого было тошно на душе, и ему было в этот момент не до излишних сантиментов. Маши- на переехала через Москву-реку и въехала на Кутузовский проспект. И тут Германа Градского пронзило! Именно в этот момент своего прозрения он осознал всю чудовищ- ность своего поступка, всю чудовищность той ситуации, в которой он оказался. Герман понял, в какой угол сам себя загнал. В нем проснулась совесть, и до него, до тупо- го, наконец-то дошло, какой же он все-таки по отноше- нию к супруге подлец! Как же на самом деле он нехорошо поступил по отношению к близким себе людям. «Боже! С какими глазами я появлюсь сейчас дома? Что скажу жене и детям? Что я им совру насчет хлеба, что выдумаю насчет цветов, за которыми ушел восемь часов назад? Я им в оче- редной раз совру, а они в очередной раз не поверят мне, но сделают вид, что поверили. Кошмар! Тридцатку мень- ше чем за сутки проиграл, это же ужас». Герман от этих своих мыслей побелел и не заметил того, как и Давыдково осталось за его спиной. После всего того, что с ним сегод- ня произошло, он действительно не знал, как ему в этот вечер появиться перед своими домочадцами. «Какими глазами я посмотрю им в лицо, что скажу Стелле? Бессты- жие мои глаза», – подумал Герман и уставился бесстыжи- ми своим глазами на дорогу…

– Командир, говори куда дальше ехать? Уже Кунцево… Герман прикрыл глаза, откинулся на спинку сиденья,

вздохнул и произнес, изнывая от душевных ран.

– На улицу Красных Зорь. А оттуда снова на Арбат. Я

тебе еще одну пятихатку добавлю.

– Лады… – донеслось до ушей Градского.

Герман ехал в офис за деньгами. Ставки были им сде-

ланы. Других вариантов на сегодняшний вечер он для

себя не видел. И это были уже не шутки. Вместо того что-

бы сесть одиннадцатого мая года одна тысяча девятьсот

девяносто шестого вместе с женой, детьми и гостями в

пять часов вечера по московскому времени за празднич-

ный стол, Герман решил устроить себе в этот день Ватер-

лоо. Герман зашел в офис, открыл сейф и, не раздумывая,

положил в карманы пиджака пятьдесят тысяч долла- ров. Закрыл сейф, закрыл офис, вышел на улицу и сел в машину. Через пятнадцать минут машина притормози- ла напротив казино «Тропикана», которое находилось в начале Арбата, в двухстах шагах от казино «Метелица». На часах было без пятнадцати восемь, вечер для Градского обещал быть томным. Градский решил сменить обстанов- ку, а заодно и собраться с мыслями, он всегда так посту- пал в критических для себя ситуациях. «Только не бухать, только не бухать, только не бухать…» – повторял про себя Градский, поднимаясь на второй этаж здания, в котором располагалось казино «Тропикана». А нервы-то были на пределе! Но перед тем как сесть за игровой стол, Герман решил подкрепиться в здешнем ресторанчике. Ресторан примыкал к игровому залу, был уютным и рассчитан при- мерно на десять-двенадцать столиков. За одним из столи- ков Герман разглядел сидевшую в одиночестве Кристину, которая, увидев его издали, подняла в приветствии руку и пригласила к своему столу, прокричав на весь ресторан:

– Привет, Гера! Что, перекусить решил? Подсаживайся ко мне, вместе поужинаем…