Карельская тропка

Когда рябинники куда-нибудь улетали, на рябинах нередко замечал я и других чудесных птиц — черных дроздов. В отличие от своих близких родственников черные дрозды были степенными и рассудительными птицами. На рябине они всегда появлялись по двое, по трое, не торопясь, собирали самые лучшие ягоды и никогда не неслись дальше, если им никто не мешал.

Судя по данным, какие приводятся в определителях птиц СССР, черному дрозду никак не полагалось встречаться на берегах нашего озера: для него эти места были якобы слишком холодными и неудобными для жизни. Официальная северная граница владений черного дрозда проходила гораздо южнее, но черные дрозды вопреки предписанным им правилам нередко навещали наше озеро еще в конце лета и задерживались у рябин иногда до самых снегов. На белом снегу, что лежал по скале, позади рябин, черных птиц было очень хорошо видно. И я не мог ошибиться.

До глубоких снегов держались около рябин дрозды-рябинники. Ушли на юг последние гусиные стаи, последний лебедь пролетел над нашим озером, а само озеро укрылось льдом теперь уже до самой весны. Но по берегам озера все еще горела под шапками холодного снега богатая, сладкая от мороза рябина, и около рябины так же не по-зимнему громко крутились дрозды-рябинники, а чуть в стороне от шумных дроздов неторопливо тянулись к красным ягодам красногрудые снегири.

Ранняя, тихая осень, что выжелтила березы по вершинам скал, собрала и позвала в путь-дорогу птичьи стаи. Дорога птичьих стай лежала над чистой, тихой водой озера, над нашим островом, и в эту дорогу я провожал своих пернатых друзей.

Первыми улетели стрижи, за ними кукушки, а к тому времени, как по лесу раздался первый осенний барабан дятла, в лесу уже не было ни пеночек, ни малиновок, и только зяблики еще оставались в наших местах, правда, и они уже покинули лес и, как ранней весной, собрались у меня на огороде.

Зяблики улетели на юг перед первым ночным морозом, вслед за ними сразу исчезли и ласточки-касаточки, что еще вчера почти по-весеннему щебетали под моим окном. Дольше всех держались на острове скворцы, но и они уступили зиме и покинули свои родные скворечни. Опустел остров, и только большие синички, что явились к нам теперь насовсем, до весны, своим негромким попискиванием напоминали мне о моих недавних встречках с пернатыми друзьями.

Осень уходила от нас, рядом была зима. И если переждать зиму, дождаться весны, первых скворцов, услышать первую весеннюю песенку овсянки, то все встречи обязательно повторятся сначала, может быть, чуть по-другому, может быть, где-то не совсем так, но так же тепло и так же радостно весной и летом и так же чуть-чуть тревожно и грустно в раннюю северную осень…

ЯГОДЫ

Когда я вспоминаю Карельские леса, то обязательно вспоминаю ягоды. Конечно, ягоды есть и на Вологодчине и в Архангельском крае, есть и в других лесных местах. Где-то ягоды собирают куда богаче — привозят из леса порой целыми подводами. Но пожалуй, все-таки нигде, как в Карелии, ягоды не привлекают к себе столько людей, а уж где много людей, там больше и разговоров, и рассказов о ягодах.

Можешь не ходить в лес, можешь не заглядывать даже на рынок, но о том, что в лесу появилась первая ягода, узнаешь здесь сразу, сразу заметишь на улицах города, поселка, в автобусе, на шоссе людей с фанерными баулами-шарабанами за плечами. Зимой с такими шарабанами отправляются на зимнюю рыбалку на лед, а летом — в лес за ягодами.

Первая ягода, которая собирает к себе людей, — малина. До малины лес чуток и тих. Заглянешь в такой раннелетний лес, встретишь непуганого зверя и покажется тебе, что в этот лес никогда-никогда не ходили люди. Но вот по краям лесных выпасов и выкосов, под скалами, у воды, вдоль болотинок, ручейков, ручьев, речек и озер вызреет первая малина, и лес сразу наполнится людьми, а с лесных троп и дорог тут же уйдут в лесную глушь и лоси, и медведи, и рыси.

Малина — по другим годам очень буйная ягода. За ней едут на лодках, на мотоциклах, на автобусах, и в урожайные на малину годы войдешь в пригородный автобус и сразу узнаешь необыкновенный по своему тонкому аромату запах душистой лесной ягоды.

Следом за малиной приходит пора черники, и с доверчивой лесной тишиной приходится проститься на время и еловому лесу.

Вместе с черникой и малиной берут в лесу красную и черную смородину, местами богатую и крупную. Но и малина, и черника, и смородина — ягоды летние, нежные, а потому не лежкие и пригодные лишь для варенья. Хорошо из них сладкое варенье, но пресно оно и нет в нем того острого, крепкого духа с чуть резковатой, холодящей кислинкой, какой есть у брусники и у клюквы. Вот поэтому-то брусника и клюква, настоящие северные ягоды, поспевающие уже под осень, по холодам, и занимают особое место во всех ягодных сборах, и чаще услышишь их имена по зиме, когда о малине и чернике вспоминают лишь от случая к случаю: заболел кто из своих или из соседей — чайку с малиной попить ему надо, желудком мучается — чернички ему.