Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

…По существу мы можем всегда быть более революционными, чем эти фразеры, потому что мы чему-то научились, а они нет, потому что мы знаем, чего хотим, а они нет… (27/177–178).

А чего они хотели?

Долго ли, коротко ли – мы истории не пишем, а собираем материал для обзора превращений марксизма, – и вот мы снова в Лондоне, а на дворе уже 1859 г. Утекло много воды. Наших друзей теперь не узнать.

Фридрих Энгельс преобразился в добропорядочного буржуа. Он теперь приказчик в манчестерском отделении фирмы «Эрмен и Энгельс» (бумагопрядильня) и представитель в Англии своего отца как одного из двух владельцев фирмы. Он постоянно живет в Манчестере и столь же постоянно шлет в Лондон денежные переводы на содержание семейства Маркса, напрасно мечтая о занятиях чистой теорией.

С Карлом Марксом произошли тоже некоторые превращения. Он помирился с Шаппером и восстановил свои отношения с Просветительным обществом посредством Вильгельма Либкнехта, который даже возглавил это общество. Деятельный Вил-лих эмигрировал в США, где вскоре ему предстояло стать генералом армии северян во время Гражданской войны Севера и Юга. Сам Маркс не состоит ни в какой организации. Он теперь ученый, он занимается чистой теорией и готовит очередное уничтожение прудонизма под названием «К критике политической экономии» (29/375).

Кроме того, оба превратились в завзятых журналистов и регулярно пишут для нью-йоркской газеты «Дейли трибюн» – еще один источник доходов Карла Маркса (включая гонорары Энгельса). Непосредственной политической борьбой они не занимаются. Уже давно им ясно, что новая революция произойдет при ближайшем экономическом кризисе, который и ожидается с нетерпением.

Кризис разразился в 1857 г. Серьезного спада он не вызвал, если не считать уменьшения гонораров Маркса в «Трибюн» (наполовину)[46]. На Германию друзья вовсе махнули рукой, там у них никого теперь не было. Из бывших соратников-коммунистов в Англии отношения поддерживаются со считаными людьми – Вильгельмом Вольфом, первым другом Маркса и безусловным его сторонником, Фрейлигратом, который вовсе отошел от политики, но оказывал Марксу финансовую поддержку, Либкнехтом, который продолжал хранить верность вождям, даже войдя снова в Просветительное общество (скорее, потому и войдя), да еще с верным Эккариусом. Тогда и произошло то событие, о котором Маркс сообщил другу в мае:

При моем свидании с одной делегацией этих обывателей (я отказался посещать какое бы то ни было общество, однако Либкнехт председатель в одном из них, а Лапландец в другом) я заявил им напрямик: наш мандат представителей пролетарской партии мы получили от нас самих, а не от кого-нибудь еще. И он подтвержден за нами той исключительной и всеобщей ненавистью, которую питают к нам все фракции и партии старого мира. Можешь себе представить, как были огорошены эти болваны (29/354).

Насколько мы понимаем, это не было шуткой. И с пониманием относимся к членам делегации. Такое наглое самозванство может кого угодно огорошить.

Мы полагаем, Маркс несколько утрировал отношение «всех фракций и партий старого мира» к себе и Энгельсу. По всему, что известно из имеющихся документов, ясно: если кто в Европе и испытывал к ним неприязнь, то скорее бывшие друзья по Союзу коммунистов, несколько эмигрантских группировок «буржуазно-демократического» толка» (Герцен, Мадзини, Луи Блан, Кошут…) и часть просвещенных пролетариев (Прудон).

Мы думаем, в те годы всем группировкам и партиям «старого мира» было глубоко наплевать на двух обладателей абсолютной истины о путях спасения человечества. Интернационал и «Капитал» были еще впереди, а пока единственное учреждение «старого мира», интерес которого к двум доктринерам может быть достоверно установлен, это полиция Германии, Франции и Бельгии. Едва ли ненависть будет адекватным словом для характеристики того, что делалось названным учреждением по долгу службы. Осложнений с английскими властями, насколько известно, ни у того, ни у другого не было. Ни тогда, ни прежде (ни после, кстати сказать).

Таким образом, как можно понять, у Маркса был всегда наготове мандат представителя пролетарской партии, который он выдал себе сам.