Карла

— Ах, какую радость ты мне доставила! — воскликнула Гана, и глаза ее засияли. — Такой прялки ни у кого не будет. Но что я скажу, если спросят кто подарил?

— А ты не отвечай. Пускай поломают головы, все равно не догадаются. Вот мы с тобой и посмеемся над ними.

— А маме сказать?

— Как хочешь!

— Что это вы затеваете? Ведь так нельзя, — разворчалась старостиха, но все-таки пообещала не говорить до конца посиделок, кто подарил Гане прялку.

Вскоре собрались в дом молодые пряхи. Одни принесли с собой совсем новенькие, только что выточенные прялочки, другие — прошлогодние. Каждая девушка похвасталась своей, но когда Гана вынесла новую прялку, все кинулись ее рассматривать, и восторгам не было конца.

— Кто ее тебе подарил, кто? — посыпалось со всех сторон.

— Этого мы вам сказать не можем, — ответила им Карла.

— Ну так все равно мы сами увидим, — заявили девушки, рассчитывая на скорое появление парней.

В подвешенный к потолку железный светец были вставлены зажженные лучины, девушки уселись в кружок, перекрестились и с песнями принялись за работу.

Вскоре подошли и парни. «Теперь-то мы увидим, кто по ком вздыхает», — подумали девушки. Парни усаживались либо рядом со своими избранницами, либо позади них. Посередине кружка остались только те, у кого еще не было милой. Они сматывали пряжу, рассказывали сказки и помогали хозяину щепать лучину.

К Гане с одной стороны подсела Карла, с другой пристроился Петр. Это удивило присутствующих — ведь они рассчитывали узнать, кого избрала себе Гана. Спросили Петра, но тот ничего не знал; принялись тормошить Карлу, но она скрытничала. Так никто и не допытался правды. До самого конца посиделок Карла держалась близ Ганы. Она была как на посту. Ни один парень не отважился подсесть к девушке из страха перед Карлой, которая умела так посмеяться над каждым, что это могло бы уронить его в глазах других девчат.

Но вот подошли святки, и посиделкам пришел конец. Веселье началось девичьей колядой. Старостиха напекла девушкам вкусных гнетанок, которые так и таяли во рту.

— Но кому же мы их подарим? — спросили друг дружку Карла и Гана, получив от хозяйки по гнетанке «для парней».

— Давай сделаем так, — предложила Карла, — твою съедим пополам, а свою я отдам Петру.

Гана, как всегда, согласилась с подругой.

После обеда молодежь сошлась на площади и с песнями отправилась в Медаково. Девушки принарядились в суконные курточки и красные платки. День был отличный, но с морозцем; снег хрустел под ногами. Парни кидались снежками; двое из них захватили с собой салазки и катали девушек с гор. Гана же не отходила от Карлы.

— Как скучно зимой! — вздохнула она, оглядывая занесенное снегом поле и темно-зеленый лес. — И травки не видно, и птичек не слыхать, даже лес — и тот не шумит листвой.

— Все спит, — отвечала Карла и затрясла стоявшую около дороги ель, ветви которой гнулись под тяжестью снега.

— Потому-то и петь мне не хочется, когда я прохожу здесь зимой. Зато летом, когда все так весело зеленеет, запоешь невольно, — говорила Гана.

— Летом, я думаю, всем весело. Но как должно быть хорошо там, где круглый год лето. Помнишь, что вчера нам рассказывал Барта об итальянской земле?

— А все равно я не согласилась бы там жить, даже если б меня кормили булками и наряжали в золото, — заметила Гана.

— Эх, и хотелось бы мне посмотреть на белый свет! — воскликнула Карла.

— Да ты взойди на Перси пречистой девы Марии, оттуда и край света увидишь.

— Ну нет, милая! Барта рассказывал мне как-то, что свет очень велик и широк. Иди сколько хочешь, хоть в сто раз дальше, чем отсюда до Клатова, и все будет земля да море, и конца этому нет.

— Ну, а как бы ты стала там жить? Никто бы тебя не знал и не сказал бы тебе «здравствуй». Ты и не думай об этом.

— У нас дома лучше всего. Я не пошла бы жить даже в Пажежницы, — сказала Гана, указав головой на деревню, находившуюся в получасе ходьбы от Стражи.

— А что, если бы тебя посватал парень из Пажежниц?

— Да стой он на коленях, все равно не пойду за него, — упорствовала Гана.

— Карла! Гана! — закричала девушкам обогнавшая их молодежь. — Ну-ка, побыстрее! Что у вас, ноги отвалились?

И подруги бросились догонять своих спутников.

В Медакове все направились прямо в трактир. Здесь девушки подарили своим избранникам гнетанки, а те, в свою очередь, угостили их вином и яблоками. И опять все следили, кому же отдадут гнетанки Карла и Гана, и снова удивились, увидав, что Карла отдала свою Петру, а Гана съела свою гнетанку пополам с Карлой, которая купила ей яблок. Теперь-то уж все убедились, что Гана или не хочет никого выбрать, или, может быть, просто не смеет.