Карлос Кастанеда, книги 1-3

— Что ты делаешь в этой части мира, дон Хенаро? — спросил я.

— Он прибыл наслаждаться горячим ветром, — сказал дон Хуан. — Не правда ли?

— Верно, — откликнулся дон Хенаро. — Ты не представляешь, что горячий ветер может сделать со старым телом вроде моего.

Я сел между ними.

— Что он делает с твоим телом? — спросил я.

— Горячий ветер говорит моему телу удивительные вещи, — сказал он.

Он повернулся к дону Хуану, и глаза его заблестели:

— Не так ли?

Дон Хуан утвердительно кивнул.

Я сказал им, что по мне время горячих ветров Санта-Ана было худшей частью года, и поэтому очень странно, что дон Хенаро приехал искать горячий ветер, в то время как я бегаю от него.

— Карлос не переносит жары, — сказал дон Хуан дону Хенаро. — Когда наступает жара, у него, как у ребенка, начинается асфиксия.

— Ас…что?

— Ас-фиксия.

— О Боже! — сказал дон Хенаро, притворяясь обеспокоенным и делая неописуемо смешной жест отчаяния.

Дон Хуан объяснил ему, что меня не было несколько месяцев из-за неудачного случая с союзниками.

— Итак, ты наконец встретился с союзником! — сказал дон Хенаро.

— Я думаю, да, — сказал я осторожно.

Они громко рассмеялись. Дон Хенаро два или три раза похлопал меня по спине. Это было легкое похлопывание, которое я воспринял как дружеское выражение участия. Глядя на меня, он задержал свою руку на моем плече, и я почувствовал спокойную удовлетворенность, которая длилась только момент, а затем дон Хенаро сделал со мной что-то необъяснимое. У меня было ощущение, что на мою спину положили валун. Я почувствовал, что он увеличил вес руки, которая лежала на моем правом плече, до такой степени, что заставил меня согнуться и удариться головой о землю.

— Мы должны помочь маленькому Карлосу, — сказал дон Хенаро и бросил заговорщицкий взгляд на дона Хуана.

Я снова сел прямо и повернулся к дону Хуану, но он смотрел в сторону. У меня был момент колебания — возникла досадная мысль, что дон Хуан ведет себя отчужденно, так, будто не имеет ко мне отношения. Дон Хенаро смеялся; казалось, он ждал моей реакции.

Я попросил его положить мне руку на плечо еще раз, но он не хотел делать этого. Я убеждал его по крайней мере объяснить мне, что он сделал со мной. Он довольно посмеивался. Я снова повернулся к дону Хуану и сказал ему, что вес руки дона Хенаро едва не раздавил меня.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал дон Хуан комически серьезным тоном. — На мое плечо он руки не клал.

Тут они оба расхохотались.

— Что ты сделал со мной, дон Хенаро? — спросил я.

— Я просто положил свою руку на твое плечо, — сказал он невинно.

— Положи снова, — сказал я.

Он отказался. Тогда вмешался дон Хуан и попросил меня описать дону Хенаро то, что я воспринимал во время своего последнего опыта. Я подумал, что он хочет, чтобы я добросовестно описал то, что происходило со мною, но чем серьезнее становилось мое описание, тем больше они смеялись. Я останавливался два или три раза, но они убеждали меня продолжать.

— Союзник придет к тебе, не считаясь с твоими чувствами, — сказал дон Хуан, когда я кончил свое повествование. — Я имею в виду, что тебе не нужно ничем его выманивать. Ты можешь сидеть, бездельничая или думая о женщинах, а затем внезапно — легкий удар по плечу, ты поворачиваешься — а союзник стоит перед тобой.

— Что я могу сделать, если случится что-нибудь подобное? — спросил я.

— Эй! Эй! Подожди минутку! — сказал дон Хенаро. — Это плохой вопрос. Не спрашивай о том, что ты можешь сделать, — ясно, что ты не можешь сделать ничего. Ты должен спросить о том, что может сделать воин.

Моргая, он повернулся ко мне. Его голова слегка наклонилась вправо, а рот искривился.

Я посмотрел на дона Хуана в поисках намека на то, что все это является шуткой, но он сохранял непроницаемое лицо.

— Хорошо! — сказал я. — Что может сделать воин? Дон Хенаро прищурился и зачмокал губами, как будто ища подходящие слова. Он пристально поглядел на меня, держась за подбородок.

— Воин ссыт в свои штаны, — с индейской торжественностью сказал он.

Дон Хуан закрыл лицо, а дон Хенаро захлопал по земле, разражаясь воющим смехом.

— Испуг — это нечто такое, от чего никогда нельзя навсегда избавиться, — сказал дон Хуан, когда смех утих. — Если воин попадает в такое трудное положение, он просто повернется к союзнику спиной, не думая дважды. Воин не может потакать себе, поэтому не может умереть от испуга. Воин позволяет союзнику прийти только тогда, когда он в хорошей форме и готов. Когда он достаточно силен, чтобы схватиться с союзником, он открывает свой просвет и кидается вперед, хватает его, прижимает к земле и держит свой взгляд на нем ровно столько, сколько ему надо; он отводит глаза, освобождает союзника и отпускает его. Воин, мой дружок, — это хозяин положения в любой момент.

— Что случится, если слишком долго смотреть на союзника? — спросил я.

Дон Хенаро посмотрел на меня и изобразил комический жест высматривания.

— Кто знает? — сказал дон Хуан. — Может быть, Хенаро расскажет тебе, что случилось с ним.

— Может быть, — сказал дон Хенаро и захихикал.

— Расскажи, пожалуйста!