Карлос Кастанеда, книги 1-3

Проснулся я, когда дон Хуан уже встал. Солнце сияло с чистого неба. Был сухой жаркий день. Дон Хуан опять заметил, что траве дьявола я наверняка нравлюсь.

Мы начали обрабатывать корень и к концу дня получили порядочную щепоть желтоватой субстанции на дне чашки. Дон Хуан слил верхнюю воду. Я подумал, что это конец процедуры, но он опять наполнил посудину кипящей водой.

Он снял горшок из-под крыши, где я его повесил накануне. Смесь, казалось, совсем высохла. Он занес горшок в дом, осторожно поставил его на пол и сел. Затем начал говорить.

— Мой бенефактор говорил мне, что позволяется смешивать части растения с нутряным жиром. И именно этим ты сейчас займешься. Мой бенефактор делал это для меня сам, но, как я уже говорил, меня никогда особенно не увлекал дурман, и я, по сути, никогда не пытался слиться с ним в одно целое. Бенефактор говорил, что для лучшего результата — для тех, кто действительно хочет овладеть силой дурмана, — правильнее будет смешивать растение с нутряным жиром дикого вепря. Жир с кишок лучше всего. Но это уж ты сам выберешь. Может быть, колесо повернется так, что ты решишь заключить союз с травой дьявола, — в этом случае я советую тебе, как советовал мой бенефактор, охотиться за диким вепрем и достать жир с его кишок (sebo de tripa). В иные времена, когда трава дьявола была пределом желаний, брухо, бывало, отправлялись в специальные охотничьи экспедиции, чтобы добыть жир диких вепрей. Они искали самых крупных и самых сильных. У них было специальное колдовство на диких вепрей; от них получали особую силу — такую силу, что даже в те времена этому трудно было поверить. Но та сила утеряна. Я ничего о ней не знаю. И не знаю никого, кто бы знал о ней. Может быть, сама трава научит тебя этой силе.

Дон Хуан отмерил пригоршню жира, бросил его в горшок с высохшей смесью и соскоблил жир, оставшийся на ладони, о край горшка. Мне предстояло растирать содержимое до полного и равномерного перемешивания.

Я взбивал смесь в течение почти трех часов. Дон Хуан время от времени смотрел на нее и решал, что она еще не готова. Наконец он, по-видимому, удовлетворился. Воздух, вбитый в пасту, придал ей светло-серую окраску и консистенцию желе. Он повесил горшок под крышей, рядом с другим горшком. И сказал, что собирается оставить его здесь до завтра, потому что приготовление этой второй порции требует двух дней. Велел мне ничего не есть все это время. Я мог пить воду, но совсем не должен был принимать пищи.

На следующий день, в четверг 4 июля, под наблюдением дона Хуана я четыре раза осадил корень горячей водой. Когда я сливал верхнюю воду в последний раз, было уже довольно темно. Мы сели на веранде. Он поставил перед собой две чашки. Экстракт корня представлял собой чайную ложку беловатого крахмала. Он положил его в чашку и добавил воды. Покрутил чашку в руке, чтобы вещество лучше растворилось, и передал мне. Нужно было выпить все, что было в чашке. Я выпил залпом, поставил чашку на пол и откинулся назад. Сердце мое заколотилось. Я почувствовал, что не могу дышать. Неожиданно, словно это разумелось само собой, дон Хуан велел мне освободиться от одежды. Я спросил зачем, и он объяснил, что мне надо натереться пастой. Я колебался, стоит ли раздеваться. Дон Хуан торопил меня. Он сказал, что времени слишком мало, чтобы валять дурака. И я снял с себя всю одежду.

Он взял свою костяную палочку и начертил две горизонтальные линии на поверхности пасты, разделив таким образом содержимое чашки на три равные части. Затем от центра верхней линии провел вертикальную линию вниз, разделив тем самым содержимое уже на пять частей. Он указал на нижнюю правую часть и сказал, что она для моей левой стопы. Над ней — часть для левой ноги. Верхняя, самая большая часть — для половых органов. Следующая часть внизу с левой стороны — для правой ноги, а часть над ней — для правой стопы. Он велел наложить часть пасты, предназначенную для моей левой стопы, на подошву и хорошенько растереть ее. Затем показал, как наложить следующие части пасты на всю внутреннюю сторону левой ноги, на половые органы, вниз по всей внутренней стороне правой ноги и, наконец, на подошву правой ноги.

Я последовал его наставлениям. Паста была холодной и пахла исключительно сильно. Кончив ее накладывать, я выпрямился, и запах попал мне в ноздри. Он душил меня, его едкость была действительно потрясающей. Он напоминал какой-то газ. Я буквально задыхался. Попытался дышать через рот и заговорить с доном Хуаном, но не смог.