Карлос Кастанеда, книги 1-3

— А «проникать» в вещи можно реально?

— Разве ты не помнишь? Ты проник в эту стену и прошел сквозь нее.

— Думаю, что на самом деле я вышел из ума.

— Нет, ты не сошел с ума.

— Дон Хуан, а ты вел себя так же, когда курил впервые?

— Нет, тогда было не так. Мы разные по характеру.

— Как ты себя вел?

Дон Хуан не ответил. Я переиначил вопрос и повторил его снова. Но он сказал, что не помнит своих впечатлений и что задавать такой вопрос — все равно что спрашивать у старого рыбака, какие были ощущения, когда он рыбачил в первый раз.

Он сказал, что как союзник дымок уникален, а я напомнил ему, как он и о Мескалито говорил, что тот уникален. Он настаивал, что и тот и другой уникальны, но различаются по качеству.

— Мескалито — защитник, потому что он разговаривает с тобой и может направлять твои поступки, — сказал он. — Мескалито учит правильному образу жизни. И ты можешь видеть его, потому что он вне тебя. Дымок же — союзник. Он изменяет тебя и дает тебе силу, даже не показывая своего присутствия. С ним нельзя говорить. Но ты знаешь, что он существует, потому что он убирает твое тело и делает тебя легким, как воздух. И все же ты никогда его не увидишь. Тем не менее он здесь и дает тебе силу для свершения невообразимых дел, вроде того, как он убирает твое тело.

— Я действительно чувствовал, что потерял свое тело.

— Да, ты его потерял.

— Ты говоришь, у меня действительно не было тела?

— А как ты сам думаешь?

— Ну, я не знаю. Все, о чем я могу сказать, — это то, что я чувствовал.

— Вот это и есть то, что было на самом деле, — то, что ты чувствовал.

— Но как ты видел меня, дон Хуан? Каким я тебе казался?

— Каким я тебя видел — не имеет значения. Помнишь, когда ты ловил столб? Ты чувствовал, что его там нет, и ты ходил вокруг него, чтобы убедиться, что он там. А когда прыгнул на него — снова ведь почувствовал, что в действительности его там нет.

— Но ты меня видел таким, какой я сейчас, так?

— Нет! Ты не был таким, какой ты сейчас!

— Верно! Я согласен. Но у меня было мое тело, разве нет, — хотя я и не мог его чувствовать?

— Да нет же, черт возьми! У тебя не было такого тела, какое у тебя сейчас!

— Что в таком случае сталось с моим телом?

— Я думал, ты понимаешь. Дымок взял твое тело.

— Но куда же оно делось?

— Какого черта, ты думаешь, я буду это знать?

Упорствовать в надежде получить «рациональное» объяснение было бесполезно. Я сказал, что не хочу спорить, не хочу задавать глупые вопросы, но если я соглашусь с мыслью, что можно потерять свое тело, то потеряю всю свою рациональность.

Он ответил, что здесь я, как обычно, преувеличиваю и что я ничего не потерял и не потеряю из-за маленького дымка.

Вторник, 28 января 1964 года

Я спросил дона Хуана, как он расценивает идею дать дымок кому-нибудь, кто хочет такого опыта.

Он с негодованием ответил, что дать дымок кому бы то ни было — совершенно то же самое, что сразу убить, потому что вести этого человека будет некому. Я попросил дона Хуана объяснить, что он имеет в виду. Он сказал, что я тут, живой и невредимый, потому что он вернул меня назад. Он сохранил мое тело. Без него я бы никогда не проснулся.

— Как же ты сохранил мое тело, дон Хуан?

— Ты узнаешь об этом позднее, но тебе придется научиться все это проделывать самостоятельно. Вот почему я хочу, чтобы ты узнал как можно больше, пока я еще рядом с тобой. Ты потерял слишком много времени, задавая глупые вопросы о ерунде. А может быть, это и не твое как раз призвание — научиться всему о дымке.

— Так, а что мне тогда делать?

— Позволь дымку обучить тебя всему, чему ты сможешь научиться.

— Разве дымок тоже учит?

— Конечно, учит!

— Он учит так же, как Мескалито?

— Нет, он не учитель, как Мескалито. Он не показывает таких же вещей.

— Чему же тогда учит дымок?

— Он показывает, как обращаться с его силой и как научиться принимать его как можно чаще.

— Твой союзник очень пугает меня, дон Хуан. Это так непохоже на все, что я испытывал ранее. Я думал, что свихнулся.

Это был самый острый образ, который почему-то пришел мне на ум. Я воспринимал все со странной позиции человека, испытавшего и другие галлюциногенные переживания, с которыми мог сравнивать, и единственное, что снова и снова приходило ко мне, — это что с дымком теряешь рассудок.

Дон Хуан отверг мое сравнение, сказав, что то, что я чувствовал, было невообразимой силой дымка. И для того, чтобы управлять этой силой, сказал он, надо вести сильную жизнь. Идея сильной жизни касается не только подготовительного периода, а предписывает и отношение человека ко всему после опыта. Он сказал, что дымок так силен, что человек способен соответствовать ему только за счет своей стойкости. Иначе его жизнь разобьется на куски.

Я спросил, на всех ли дымок оказывает одинаковое действие. Он ответил, что дымок производит изменение, но не во всех подряд.

— А почему я преобразился под действием дымка?

— Это, я думаю, очень глупый вопрос. Ты послушно прошел по всем требуемым шагам. Нет никакого чуда в том, что дымок тебя преобразил.