Карнавал лжи

«Меня убить не так прросто, маленькая волшебница».

«Прекрати меня так называть. У меня есть имя».

«Люди, – глаза дракона сверкнули, как жёлтый топаз на солнце. – Вы такие… глупые. Такие… воспрриимчивые к условностям. – Он снова фыркнул. – Имя прреходяще. В дрругой жизни твою душу наррекут по-дрругому, и даже в этой жизни тебя могут звать рразными именами. Однако суть твою никто и ничто не изменит, и волшебницей ты быть не перрестанешь, покуда не уйдёшь в новое перреррождение. Рразве так плохо быть маленькой волшебницей, маленькая волшебница?»

«Мы же не зовём друг друга “большая мама” или “маленькая дочка”!»

«Мать и дочь – тоже явления прреходящие. Одно сменяет дрругое».

Лив только рукой махнула: препираться с драконом на столь зыбкие темы она не собиралась.

«Ты сказал, что в другой жизни мою душу нарекут по-другому?» – подумав, переспросила она.

«Если ты не исполняешь того, что должен был, в этой жизни, ты рродишься снова. Верра людей врроде тверрдит об этом».

«Я думала, это выдумка. Я же не помню свои прошлые жизни».

«Никто не помнит. И немногие могут вспомнить. Лишь прри опрределённых обстоятельствах… очень особенных. – Кестрель помолчал. – Поверрь, ты ррождалась уже много раз. Как и я, возможно. Люди веррят, что Багрровыми дрраконами становятся те из них, кто в пррошлых жизнях слишком упоррно убегал от человека, прредназначенного им судьбой. Тогда они ррождаются снова, но уже дрраконами, и, встрретив того, с кем им суждено быть вместе, больше не могут от него сбежать».

«Но любить этого человека они тоже не могут, – возразила Лив. – По крайней мере, так, как люди обычно любят».

«Именно. Потому что это наказание».

«А если дракон просто живёт себе в горах и никогда не встречает людей?»

«Тогда это наказание иного ррода. Потому что с дрругим дрраконом у нас никогда не будет такого единения, как с человеком. И мы обрречены пррожить долгую-долгую жизнь, не зная истинной любви… достаточно долгую, чтобы затосковать в одиночестве и мечтать о смеррти».

«И ты хочешь сказать, что был обречён любить меня в прошлой жизни?»

«Даже не в одной».

Лив, передёрнувшись, запрокинула голову, уставившись в небо, по синеве которого рассыпалась колкая звёздная шелуха.

«Ерунда какая».

«Тоже на это надеюсь. Мы, дрраконы, веррим в совсем иное».

«И во что же?»

«Прямо над тобой. Звёздный Дрракон…»

Лив смотрела на звёзды, пока не увидела его: голову, туловище, крылья и длинный хвост, сложенные серебристыми искрами.

«Мы веррим, что дрраконы, умиррая, не ррождаются вновь, – продолжил Кес. – Но те из нас, кто достоен этого, возносятся в небо, чтобы из наших душ родилась новая звезда. Чтобы мы могли вечность даррить дрругим свет нашего огня».

Глядя на созвездие, Лив ощутила какое-то странное уважение – ко всем драконам, которые, возможно, сейчас смотрели на неё в ответ.

«В это, если честно, поверить проще, чем в прошлые жизни, – высказала она. – Иначе я должна была бы помнить хоть что-то».

«Тебе и в Крристаль трудно поверрить. Ты же не можешь прредставить её такой же… живой, как твоя сестрра, положим».

«Могу. Дядя Арон нам много о ней рассказывал».

Из ноздрей Кеса вырвались тонкие дымные струйки; завиваясь змеиными кольцами, они медленно таяли на прохладном ветру.

«Твой дядя Аррон вообще не пррост. – Дракон сощурился – словно кто-то прикрыл печную вьюшку, за которой бушевал огонь. – Впррочем, чего ждать от одного из Возлюбленных Богиней».

«А драконы тоже о них знают?..»

«Моя бабка была с ними знакома. И мы, дрраконы, знаем и помним многое. Только ррасказываем мало».

«Из вредности?»

«Знание – опасная сила. Таким существам, как люди, опасно эту силу давать».

Лив покачала головой.

«Странный ты, – не удержалась она. – Мне говорили, что Багровые драконы самые дружелюбные по отношению к людям, но ты явно не особо нас любишь».

Дракон засмеялся: этот смех звучал только в её голове, пока в драконьих глазах плясало янтарное пламя.

– Мы самые дрружелюбные, это веррно, – ответил он – уже вслух. – Прросто ты не сталкивалась с дрругими дрраконами, маленькая волшебница. Тогда бы и посмотррела, до чего я на самом деле дрружелюбный.

– Но испытывать его дружелюбие не стоит, – посоветовал Арон, всё же показавшийся на каменистой площадке. – Он остаётся драконом как-никак.

Кес одарил его довольно прохладным взглядом – насколько в принципе может быть прохладным пламя или расплавленное золото.

– От амадэя слышу, – рассерженным котом прошипел он. – Зачем пожаловал на мою скалу, некогда Возлюбленный Богиней?

– И ныне, надеюсь. Я пришёл забрать свою дочь. Она ведь всё ещё моя дочь…

– Так же как та, кого ты столь усеррдно ищешь? Или же немного иначе? – Дракон склонил голову, насмешливо вглядываясь в мужское лицо. – Ты ррасказал Шестеррым не всё, но кое о чём догадаться им было нетрудно. Дрраконы слышат далеко, амадэй.

– Тогда счастье Шестерых, что ты умеешь хранить секреты. – Арон не отвёл взгляда. – Драконы ведь никому не рассказывают о том, что знают… кроме своих людей. И тех, кому они приносят клятву верности. Вы ведь не можете её нарушить, верно? Иначе Звёздные Драконы никогда не примут вас к себе.