Карнавал мистических историй

… Отчаянные вопли кошек и толчок Вари в спину… Грудь сдавлена страхом и безнадёгой. Скользкие от пота пальцы разжались сами… Глаза щипало от слёз. Я отступила в сторону от белого месива, оставшегося от человеческого тела: оно мягко растекалось по дороге, прикрываемое, доедаемое падающими с неба шариками.

… Несмотря на страшный «снег», мы, осторожничая, добираемся до приметного здания, посматривая себе под ноги и на холмы. Я уже не думаю о том, что нас ищет Лёшка. Я боюсь закрывать глаза, потому что вижу не Жору, а мужа — умирающим под падающим псевдо-снегом…

… Каштановые локоны Варюши спас капюшон ветровки. Ту выбросили, едва мы очутились в доме с людьми, осторожно окликнувшими нас с дороги. Часть же моих волос осталась на плечах (мою ветровку тоже выбросили). Кожа чесалась, хотя нас протёрли прокисшим молоком, поясняя: средство проверенное. А кошки — удивительное дело! — не пострадали.

Командовал здесь высокий, широкоплечий Герман, в камуфляжке, с военной выправкой в движениях. Толстая женщина, с усталым отёкшим лицом, Зинаида Михайловна, готовила, а двое вызывающего вида ребят, с пирсингом на лице, крашеными волосами и агрессивными татуировками на тощих руках и шеях, глядя на нас исподлобья, тасовали карты.

Кошкам обрадовались все. Люди улыбались, хоть и неуверенно, но атмосфера потеплела, а кошек поочерёдно гладили до довольного урчания.

Неожиданно самым разговорчивым и дружелюбным оказался Герман. Он дал нам спальные мешки и показал общую спальню в помещении без окон. Предупредил: ночью держаться вместе, поскольку стены постоянно двигаются и помещения изменяются, то исчезая, то расширяясь. Экскурсию по жилищу и наше обустройство мужчина поручил Зинаиде Михайловне. А Варюша, по-детски любопытная и дружелюбная, пошла знакомиться с ребятами, игнорируя их вновь хмурые и неприветливые лица.

В первую очередь мы помылись, пусть и холодной водой: из-за кислого молока от меня и Варюши неприятно пахло.

Здесь готовили пищу на походных спиртовках. Выходило довольно неплохо, был даже кофе, хоть и растворимый. От тёплой пищи потянуло в сон. Засыпая, крепко прижимая Варьку к себе, заметила необычный прибор на запястье Германа и то, что подле двери бодрствовал один из ребят.

На кошек общие приказы и правила не распространялись, но мы с дочкой присматривали за ними.

Утром кормили овсяной кашей и чаем с черствым печеньем. Готовила Зинаида Михайловна, сразу поинтересовавшись, есть ли у меня припасы. Консервам обрадовалась. Водой-то они запаслись, разместив бутылки и канистры в спальне.

Герман после завтрака провёл подробный инструктаж: в одиночку — никуда. Ибо здесь заблудиться — раз плюнуть. Затем нас разделили на группы: для обхода жилых помещений, для наблюдения из окон на лестничной площадке. Ребята хмурились, но не спорили, уходя на обход территории, а нас с Зинаидой Михайловной поставили на дежурство ночью и днём наблюдать за улицей.

Смотреть в окно с лестничной площадки жутко: от белизны болели глаза. А дочка хотела играть, и угомонить её не получалось, пока Зинаида Михайловна не предложила Варе порисовать да посмотреть книжку с картинками, которую вытащила из своих вещей, — и неожиданно так расплакалась, что и мне горько стало.

— Ну, что вы, не надо так…

Подошла и обняла её. Даже Варя рядом встала, за руку женщину взяла и тихонько сказала:

— Тётенька Зина, не плачь…

Та шмыгнула носом, через силу улыбнулась, ласково посмотрев на Варю, и, погладив её по голове, рассказала, как поехала за продуктами, оставив беременную дочку дома, и теперь знать не знает, жива ли она…

— Знаю, глупо надеяться, но так хочется верить.

Она утёрла слёзы. А я взяла и с юмором рассказала про свою никогда не унывающую свекровь. Настроение нам обеим подняла. Сказала ещё, что сдаваться нельзя. Мы ведь не знаем, что в мире происходит. Может, проблему, какой бы она страшной ни была, решили и идут нам на помощь?..

— Оптимистка ты, однако, Лена. Но убедила, — хмыкнула женщина.

Так и стояли у окна, делясь только хорошими воспоминаниями. Варя на полу цветными ручками рисовала дремлющих рядом кошаков да солнце, большое и ярко-жёлтое.

Всё хорошо поначалу и даже спокойно. Обыденный день, чередование дежурств, и на миг можно притвориться, что за окном зима, а мы здесь в вынужденном заточении. Тревожило только всё возрастающее беспокойство на лице Германа, его загадочная оглядка на крохотный наручный прибор и то, что продуктов мало. На воде-то долго не выстоять.

Варвара успела подружиться с ребятами, хихикала с ними, играла в прятки, не покидая безопасных мест. Кошки поначалу разбрелись, изучая территорию, но вскоре вернулись, инстинктивно держась ближе к людям.