Карнавал мистических историй

Даже улица, белая от ядовитого вещества, пугала меньше, чем происходящее в торговом центре.

Варюша на моих руках. Жора перекинул на плечо ремень отяжелевшей сумки, и мы, обутые в резиновые сапоги (единственное, что придумалось для бега по улицам с белым ядом), понеслись к выходу.

Снаружи ориентиром служат остовы фонарей. Машины исчезли, лишь колеблются призрачные контуры зданий. От белого вокруг уже тошнит… В груди от бега спирает, в боку колет. Но остановиться нельзя. Инстинкт вопит: остановка — смерть.

Под подошвами скрипит псевдо-снег, ноздри опаляет и раздражает аммиачная вонь. Остаётся позади ТЦ, скрежет и вой. Ватные небеса часто режут насквозь зигзаги молний. Почему же не гремит гром?!

Задыхаясь, я обернулась. Колени подогнулись, мороз прошёлся по позвоночнику. Варюша вцепилась мне в шею, дрожа и всхлипывая.

Горизонт везде одинаково дымчато-белый! Торговый центр исчез!

Холод упал — и снова начался снег. Дикая паника. Оглядываемся и бежим, лишь наугад, чудом наткнувшись на вход в подземный переход. В глубине перехода — тишина, плотная, практически осязаемая, только слышен шелест нашего дыхания, да режет нос запах аммиака. Темнота, и боязно сделать шаг вперёд, ибо… вдруг там притаилось что-то неведомое?

Мяуканье, жалобное. Настоящее.

— Мамочка, где котики?! — возбуждённо шепчет дочь. Я облегченно вздыхаю, оглядываясь на Жору, запалившего свечу. Пламя ровное, яркое.

В глазах мужчины уверенность: мяуканье — в переходе безопасно. Снова мяуканье — Варя отпустила мою руку, чтобы побежать вперёд.

— Дочка, стой, подожди! — крикнула я и побежала за ней. Жора за мной.

Разбросанные книги и детские игрушки под ногами, растоптанные цветы и лотерейные билеты. Разбитое стекло в газетном ларьке. Снова «мяу» — явно из раскрытой двери магазинчика, и Варя первой заскакивает внутрь.

Грязная, измученная старушка с двумя неопределенной породы кошками явно не в себе, что-то лепеча. Острая вонь мочи и фекалий. На полу две сумки для переноски животных.

Старушка хрипловато попросила воды.

Тощие, с узловатыми пальцами руки, обтянутые сухой кожей, дрожа, поднимаются. И — голос Жоры, резкий, предупреждающий: старушка и так не жилец, а вода ещё пригодится.

Он отступил к дверям, а мне хочется плюнуть. Как же так?! Я покачала головой, игнорируя уговоры и пристальный, неприятный взгляд Жоры.

— Дай сюда воду, Жора. Мою бутылку с водой.

Он поджал губы, глянув с лютой злобой, и кинул бутылку на пол.

Старушка с трудом отпила, вода лилась по подбородку. В глазах на мгновение появилась искра жизни.

— Спасибо, дочка, — схватила меня за руку. — Возьми кошек, пригодятся.

Закрыла глаза, вздрогнула и обмякла… Во взгляде Жоры укор: я же говорил!.. Кошки ластились к ногам. Я покормила их, открыв пакет с сыром. Обе без проблем дали посадить себя в переноску.

Жора мерил шагами подземный переход и, думая, что я не замечаю, прикладывался к пол-литровой бутылке.

Снег кончился резко: просто в один момент исчезло шуршание падающих снежинок о ступеньки.

Ватное небо местами позеленело, вспыхивая молниями, бьющими по глазам. Контуры зданий колеблются в туманной дымке. Казалось, ватные облака лижут стены высоток. Ориентироваться практически невозможно. И вокруг опостылевшие, неестественно ровные горки белого псевдо-снега.

С каждым шагом идти всё тяжелей.

Белые шарики под ногами потрескивали, рассыпаясь и снова прилипая друг к другу. Безветренно, и оттого непонятно, откуда идёт аммиачно-сернистый дух, раздражающий глаза и ноздри.

Мы заходили в подъезды, стучали в двери квартир, но никто нам не открыл. А заглянув в окна первого этажа, мы оцепенели: везде блестящие металлическим блеском стены, идеально ровный пол, точно покрытый белым листом, напоминающим нержавеющую сталь.

Жора взял меня за руку. У него неприятно холодные, липкие от пота пальцы, но от их касания стало спокойнее. Я поёжилась. Не нужно слов: инстинкты требовали как можно скорее уходить, ибо здесь нет живых. Здесь теперь чужая территория. Но… куда идти?

… Я несла кошек, Варя шла чуть впереди, всё чаще сипя с одышкой. Пот пропитал одежду насквозь, от усталости хотелось просто сесть. Жора то и дело ругался сквозь зубы, не стесняясь в крепких словцах и выражениях.

Спальный район позади. Белые холмики напоминают минное поле. Белый квадрат впереди. Возможно, то пустая парковка?

— Кажется, огонек вон там, в окошке! — махнул рукой Жора.

Снова пошёл снег. Жора с энтузиазмом помчался к зданию. Я не спешила, всё с дрожью думалось о минном поле.

С чертыханьем он поскользнулся и, по-глупому размахивая руками, видимо пытаясь удержаться на ногах, упал, а затем начал с криком проваливаться в «снег», словно тающий под ним. А рядом с пшиканьем взорвался холмик. Белые шарики взмыли вверх и стали оседать на тело Жоры. Я успела схватить охранника за руку — и увидела, как шевелятся на его волосах, тихо поскрипывая, белые шарики, перебирая лапками, точно жучки.

— По… моги!

Жора кричал, захлёбываясь, а они лезли в его рот. В глаза. Забивали ноздри. Уши и кожа точно таяли, покрываясь тонким белым налётом.