Карнавал страсти

— Это нормально, но только он из тех, кто для достижения своей цели не останавливается ни перед чем и ни перед кем. Впрочем, — Дмитрий внимательно взглянул на Настю, — кажется, ты и сама такая. Ладно, не обижайся. В конце концов, этот парень не сделал мне ничего плохого. Я только хотел сказать, что не хотел бы зависеть от таких, как он.

— Слушай, а твой Петрович мне даже нравится. Вот уж не ожидал, — сказал Сережа, он подловил Настю, когда она поздно вечером в одиночестве прогуливалась по палубе, — неплохой мужик, только недалекий.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Настя.

— Как будто ты сама не понимаешь, — ответил Сережа, — просто он выглядит как человек, у которого есть свой потолок.

— А у тебя нету, что ли? Ты у нас безграничный?

— Нет, я не точно выразился. Потолок есть у каждого, но у меня и у тебя он еще очень высоко, так высоко, что даже не виден. А Дмитрий в свой уже почти уперся. А это значит, что пройдет еще пара лет, и всякое движение вперед будет для него заказано. А это ужасно скучно. Ты не согласна?

— Я не знаю, — мрачно ответила Настя, — не понимаю, куда ты клонишь. Или ты все это говоришь просто так, чтобы испортить мне настроение?

— Все скоро разъяснится, — таинственно ответил Сережа, — а пока — спокойной ночи.

2

«Да что же он мне голову морочит! — чуть ли не плача думала Настя. — Говорил бы сразу, что ему нужно!»

Подобного рода разговоры оставляли тяжелый и крайне неприятный осадок в Настиной душе. Если бы не это, круиз мог бы стать для нее отличным отдыхом. Выступления на корабле утомляли Настю гораздо меньше, чем в городе. Может быть, потому, что не надо было никуда ездить, да и времени на сон оставалось предостаточно. Люди, перед которыми они здесь выступали, тоже казались Насте гораздо более симпатичными, чем те, перед кем приходилось петь в городе. Публика была мирная, благодушно настроенная на отдых, в основном семейные пары с детьми и несколько пожилых мужчин с юными спутницами. Пристальный взгляд одного из таких лысых и страдающих одышкой сердцеедов Настя ловила на себе уже три выступления подряд. Его одутловатое лицо с обвисшими щекам и заплывшими глазками тоже казалось Насте смутно знакомым.

«Где же я могла его видеть? — несколько раз спрашивала она себя. — Да нет, мне просто кажется, у людей его возраста очень часто встречается такой тип лица. А то, что он на меня таращится, так это неудивительно, я же все-таки артистка», — и Настя решила не забивать себе голову бесполезными раздумьями.

Поздними вечерами Настя полюбила бродить по кораблю. Дмитрий редко составлял ей компанию, он предпочитал проводить время в бильярдной, где они с Андреем на пару оттачивали какой-то редкий и очень сложный удар. Собственно говоря, Настю это не слишком огорчало. Сейчас одиночество больше соответствовало состоянию ее души.

Корабль, на котором они плыли, был пятипалубным белоснежным исполином. Он казался Насте огромным плавучим островом, копирующим земные государства. Здесь была своя элита, представленная капитаном и приближенными к нему лицами, которые сидели за отдельным столом, недосягаемые и величественные, как члены королевской фамилии. Здесь были обычные граждане, которые даже среди моря не могли забыть о своих земных проблемах, была и незаметная, бесшумная обслуга, матросы, официантки, горничные, артисты и среди них она, Анастасия Азарова.

Им с Дмитрием в этом плавучем государстве было отведено скромное, но вполне уютное местечко. Их маленькая двухместная каюта находилась в самом дешевом, третьем, классе. Здесь с трудом умещались две жесткие койки и небольшой столик между ними. Зато был свой крохотный душ и мерно гудящий кондиционер.

— Смотри, мы тут как в аквариуме, — сказал Дмитрий и показал Насте на круглое окошко иллюминатора. Оно выходило прямо в зеленую толщу воды, их каюта располагалась ниже уровня моря.

Настя прижалась лицом к стеклу, силясь разглядеть там что-нибудь, например, какую-нибудь рыбу или другого обитателя моря, но не видела ничего, только глубокую изумрудную зелень. Насте на миг стало неуютно, она почувствовала себя пленницей, заточенной в водяной тюрьме.

Море мерно дышало, огромное, равнодушное к людским заботам и страстям. Настя до поздней ночи бродила по кораблю, отыскивая самые укромные и безлюдные его уголки. Она садилась прямо на белую, идеально вымытую палубу, вдыхала теплый ночной воздух, поднимала лицо к небу. Яркие звезды ласково подмигивали Насте, и девушка думала, что все в ее жизни не так уж плохо.

«В конце концов, за эти полгода я добилась большего, чем за всю свою прошлую жизнь. Если учесть, что начинала я практически с нуля, то темп у меня просто гоночный. А что, если в Сережиных словах про потолок есть свой резон, — задумалась Настя, — не могу же я останавливаться на достигнутом. А что будет дальше?» Если бы Настя была более честной с собой, этот вопрос она задала бы иначе: «А что будет дальше?» — но об этом она предпочитала не думать.

Судьба не собиралась давать девушке передышку и заставляла прямо сейчас искать и находить ответы на все вопросы.