Карнавал страсти

«Конечно же, он никуда не поедет, — поняла она, — даже если я предложу ему сбежать с корабля независимо от Сережи, — а у Насти возникла было и такая шальная мысль, — он никогда в жизни не сможет расстаться со своей квартирой, со своими растениями, с вещами, накопленными за долгие годы. А я смогу? — спросила она себя и тут же ответила: — Да, смогу».

Ведь однажды Настя уже проделала нечто подобное, когда, ничего никому не сказав, сбежала из дома. А теперь ей надо будет просто повторить то же самое. И вдруг ей стало страшно. А что, если она привыкнет с чудовищной легкостью каждый раз расставаться со своим прошлым? Не приведет ли это к тому, что, оглядываясь, она будет видеть за собой лишь руины?

— Вот ты где, оказывается! — услышала Настя веселый голос Дмитрия. — А я тебя нигде найти не могу! Представляешь, я таки сделал Андрюху! Обыграл его вчистую на бильярде.

Настя слушала Дмитрия, видела совершенно детскую радость в его глазах, и ей становилось все грустнее и грустнее.

«Он выиграл партию в бильярд и теперь абсолютно счастлив, — думала она, — как мало ему теперь надо. А ведь Сережа, наверное, прав, как правы и Женя, и Миша. У Мити нет будущего, одно прошлое, состоящее из несбывшихся надежд. Поэтому он так не любит о нем вспоминать, равно как и говорить о будущем, в котором его ничего не ждет».

— Почему у тебя такое лицо? — спросил Дмитрий, внимательно глядя на Настю. — Что-нибудь случилось? Пойдем погуляем, посидим в баре на палубе. Пойдем, сегодня звезды совершенно невероятной величины.

— Пойди один, мне что-то не хочется, — сонным голосом протянула Настя, — наверное, я перегрелась на солнце. Я хочу пораньше лечь спать, ладно?

— Как хочешь, солнышко, — беззаботно ответил Дмитрий, — а я еще немного погуляю. — Он поцеловал Настю в щеку и вышел.

Очень скоро Настя поняла, что тоже не может оставаться в тесноте каюты. Ей казалось, что стены и потолок надвигаются на нее, делают и без того крошечное пространство еще меньше. Мысль о том, что она сейчас находится под водой, стучащей в мрачно чернеющий иллюминатор, страшно угнетала Настю. Она поднялась и, стараясь остаться незамеченной, пробралась на верхнюю палубу. Там она забралась в спасательную шлюпку, решив, что здесь-то ее уж точно никто не найдет. Насте нужно было очень о многом подумать.

Наверное, целый час Настя терзала себя, а потом неожиданно поняла, что, в сущности, решила все с самого начала. Да, она хочет сойти с Сережей на берег в Италии, оказаться в Риме, раствориться в этом вечном городе так, чтобы никто не отыскал ее следов. Она не может долго оставаться на одном месте, а жизнь в Италии будет следующим отрезком ее стремительного пути. В конце концов, она же не сжигает за собой мосты, она всегда сможет вернуться.

Из Рима она напишет родителям, решила Настя, и в письме честно или почти честно расскажет им обо всем. Они поймут, по крайней мере, папа и Антон. Папа, наверное, даже зауважает ее за такую самостоятельность и решительность. А мама? С мамой они встретятся где-нибудь на итальянском курорте, куда мама ездит каждый год.

«В конце концов, я ведь не сделала ничего страшного, — убеждала себя Настя, — не совершила никакого преступления, наоборот, я сама, без посторонней помощи, пробиваю себе дорогу в искусстве. В Италии великая оперная школа, — вдруг вспомнила Настя, и ей сразу же стало весело, — театр Ла Скала. Маша же говорила, что у меня оперный голос. А вдруг я стану великой певицей?» — при этой мысли у Насти перехватило дыхание. Она представила, как вернется в Петербург молодой, но уже прославленной певицей и будет петь, как и предсказывал Сережа, на сцене Мариинского театра. И весь «Цыганский двор» в полном составе пройдет по контрамаркам на ее премьеру, и Дмитрий, грустный и постаревший, преподнесет ей букет белых хризантем.

«А ведь он никогда не дарил мне цветы, — вдруг подумала Настя, и это оказалось решающим доводом в защиту побега. — Нет, я еще подумаю, — сказала себе Настя, — у меня в запасе пять дней. А пока мне надо возвращаться в каюту. Как бы Митя не заподозрил неладное».

В эту ночь Настя впервые была вместе с Дмитрием и при этом совсем ничего не чувствовала. Мысли о собственном предательстве, об их предстоящей разлуке и несостоявшейся любви сковывали Настю настолько, что Митя сразу же забеспокоился.

— Да что с тобой сегодня? — спросил он.

— Ну я же сказала тебе, что плохо себя чувствую.

— Ах да, — сказал Митя, — опять я вел себя как законченный эгоист, — от этих слов у Насти сразу закололо сердце, — прости меня, солнышко. Спи, не буду тебе мешать. Какой идиот сделал эти корабельные койки такими узкими, что на них нельзя спать вдвоем, — пробормотал Дмитрий и перебрался на свое ложе.

Очень скоро Настя услышала его ровное дыхание. Сама она еще долго не могла заснуть.

«О, Господи, — думала она, — а я-то рассчитывала отдохнуть в этом круизе. Не тут-то было. Вместо морского путешествия прямо вестерн какой-то получается».