Карпо Соленик: «Решительно комический талант»

Харьковский рецензент А.Д. утверждал: Соленик – «талант первоклассный в своем роде; комизм олицетворенный, возвышенный до благородства и понимающий истинное свое назначение, не пустыми кривляньями исторгающий смех публики…»[63]

А. Кульчицкий писал, обращаясь к актерам харьковской труппы: «Итак, гг., побольше простоты и естественности. В этом отношении берите пример с г. Соленика, у которого этого достоинства с избытком!»[64]

Характерно, что все писавшие о комизме Соленика, «чуждом малейших фарсов», сходились на том, что это качество связано с естественностью, правдивостью игры актера.

Теперь для нас еще более очевидно, что совсем не случайными были и интерес Гоголя к Соленику в связи с постановкой «Ревизора» в Александринском театре (большинство актеров, в том числе исполнитель роли Хлестакова Дюр, играли в старой водевильной манере), и его восклицание о Соленике: «решительно комический талант!»

Между тем Гоголя не оставляла мысль как можно точнее и убедительнее объяснить природу комизма Хлестакова. Ярчайший документ в этом ряду – письмо М.С. Щепкину, написанное через двадцать с небольшим дней после петербургской премьеры и за полмесяца до премьеры московской. «Боже сохрани, если ее (роль Хлестакова) будут играть с обыкновенными фарсами, как играют хвастунов и повес театральных. Он просто глуп, болтает потому только, что видит: его расположены слушать, врет, потому что плотно позавтракал и выпил порядочно вина ‹…› Сцена, в которой он завирается, должна обратить особенное внимание. Каждое слово его, то есть фраза или речение, есть экспромт совершенно неожиданный и потому должно выражаться отрывисто. Не должно упустить из виду, что к концу этой сцены начинает его мало-помалу разбирать. Но он вовсе не должен шататься на стуле; он должен только раскраснеться и выражаться еще неожиданнее и чем дале, громче и громче. Я сильно боюсь за эту роль. Она и здесь (т. е. в Александринском театре в Петербурге) была исполнена плохо, потому что для нее нужен решительный талант

» (XI, 39, выделено мною. – Ю.М.). Для пояснения, кто такой Хлестаков, Гоголь вновь прибегает к обозначению некоего предельного свойства или качества.

2

Большинство ролей, исполняемых Солеником, мало благоприятствовало проявлению его «решительно комического таланта». Это были роли, о которых Гоголь писал с возмущением: «Всеобщая жалоба на недостаток таланта в актерах. Но где же развиться талантам, на чем развиться?.. Кого играют наши актеры?»[65]

Актеры играли пустые роли из водевилей, захлестнувших русскую сцену. Бесконечные переодевания, подстановки, обманы и другие «смешные сцепления» – вот сюжетные узлы, на которых держался водевиль. Гоголь не преувеличивал, говоря, что на александринской сцене «всякий день вы увидите пьесу, где один спрятался под стул, а другой вытащил его оттуда за ногу». Содержание большинства водевилей исчерпывалось разрешением подобного конфликта. Только немногие водевили Д. Ленского, Н. Некрасова, Ф. Кони возвышались над общим уровнем и заслуживали названия художественных произведений.

С бессодержательностью водевиля вполне гармонировала утрированная манеры игры. «Право, большая часть водевильных ролей, – писали „Харьковские губернские ведомости“, – не что иное, как пародии, и чтоб понравиться или успеть в них сколько-нибудь, актеру не остается другого средства, как пародировать!»[66]

Выработалась особая, водевильная техника исполнения комических ролей. К ней относились такие приемы, как подчеркивание острот и каламбуров, когда рассчитанная на смех реплика эффектно бросалась в зрительный зал; усиленная и опять-таки подчеркнуто аффектированная жестикуляция; нарочито комическая скороговорка в диалогах и вообще неумеренное педалирование при передаче любых комических положений и ситуаций. От всего этого был один шаг до самого грубого шаржирования, до «фамильярности с публикой», как писал один харьковский рецензент.

Водевильная техника игры сводилась к внешнему комикованию и была прямо противоположна той манере исполнения, которую требовал от комического актера Гоголь.

Хотя Соленику приходилось играть в пьесах, рассчитанных на водевильную манеру исполнения, известно лишь одно-единственное упоминание о шаржировании, «пародировании» им в своей роли. Это объясняется, как мы говорили в первой главе, стремительным творческим ростом артиста, тем, что ему удалось очень быстро порвать со старыми канонами исполнения комических ролей. Но зато чаще встречаются упреки Соленику в том, что выбранный им водевиль не давал простора его комическому дарованию, сдерживал, сковывал его.