Карта дней

Сказанное Эммой вертелось у меня в голове. Часть меня была благодарна ей за откровенность, но другая часть жалела, что она вообще открыла рот. Внутри меня и так всегда жил тихий голосок, принимавшийся шептать в особо темные минуты: ЕГО она любила больше. До сих пор мне всегда удавалось заткнуть его, загнать подальше. Но теперь Эмма вручила ему мегафон. И я никогда не смогу признаться ей в этом, потому что тогда она узнает, что я давно уже испытываю этот мелкий страх, что я уязвим, и проклятый голосок станет только громче. Поэтому я просто сжал ее руку и продолжал вести машину.

Вести крутую машину, принадлежавшую твоему дедушке, – встрял голосок. – По дороге на задание, которое досталось тебе от него. Чтобы доказать… что?

Я уже говорил, что мне не нужна жизнь, как у дедушки, и это было правдой. Я хотел свою. Но еще я хотел, чтобы люди относились ко мне так же, как к нему. Чтобы они чувствовали ко мне то же самое. Теперь, дав этому чувству имя, я осознал, каким жалким оно было. Но бросить все и повернуть назад было бы еще более жалко. Вариант был только один: добиться такого успеха, чтобы сломать форму, по которой меня отливали, заслужить всеобщее уважение, выбраться из дедушкиной тени и получить девушку – не эхо той страсти, которую она когда-то питала к Эйбу, но всю ее целиком.

Непростая задача. Но сейчас хотя бы не висела на волоске судьба всего странного человечества. Только мои отношения и моя самооценка.

Ха!

– Когда вы с Эммой наконец расстанетесь, – сказал сзади Енох, который, конечно, только притворялся, что спит, – можно я поеду спереди? Бронвин скоро совсем запинает меня своими ножищами.

– Я его, пожалуй, убью, – сказала Эмма. – По-настоящему.

Енох наклонился вперед.

– О, боже! – он схватился за сердце, изображая крайнюю степень потрясения. – Ты же не позволишь ей этого, правда, Джейкоб?

– Не лезь не в свое дело, – огрызнулся я.

– Да отрасти уже хребет, парень. Эта девица все еще любит твоего деда.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказала Эмма достаточно громко, чтобы разбудить и Бронвин с Миллардом.

– А кому ты говорила: «Я тебя люблю» – вчера по телефону. Не Эйбу?

– Что? – я развернулся на сиденье и посмотрел на Эмму. – По какому еще телефону?

Эмма напряженно смотрела на свои колени.

– По тому, который был позади заправки в 1965 году, – сообщил Енох. – Ой-ой, ты что, ему не сказала?

– Это был личный

разговор, – процедила сквозь зубы Эмма.

Мы едва не проскочили съезд. Я свернул с шоссе в самый последний момент.

– Ого! – выдохнула Бронвин. – Ты нас только не убей!

Я съехал на обочину, заглушил мотор, вышел и, не оглядываясь, побрел прочь. Неподалеку возвышалась эстакада – я углубился в тень под ней, расшвыривая ногами мусор, выброшенный из проезжающих автомобилей. Тут было как под водой.

– Я должна была тебе сказать.

Это была Эмма. Я не остановился. Она пошла за мной.

– Прости, Джейкоб. Прости меня. Мне нужно было услышать его голос… один, последний раз.

Она разговаривала с его прошлым «я», с какой-то давным-давно закольцованной версией моего деда, из тех дней, когда он даже еще не был стар.

– Думаешь, я не хотел поговорить с ним? Каждый день моей жизни?

– Ты же знаешь, это не одно и то же.

– Да, не одно. Он был твоим бойфрендом, ты его любила. Но этот человек воспитал меня. Он значил для меня больше, чем настоящий отец! И я любил его больше, чем ты!

Я уже кричал, чтобы меня было слышно сквозь эхо дорожного шума.

– Так что не смей так поступать! Не смей по секрету звонить Эйбу из прошлого, когда я умираю от желания снова услышать его голос. И не смей говорить, что я понятия не имею, каково это – тосковать по кому-то или злиться, что он бросил тебя и хранил от тебя секреты. Потому что я знаю, каково это!

– Джейкоб, я…

– А еще не смей мне говорить, что ты меня любишь, и что мы будем вместе, и флиртовать со мной, и быть милой и нежной, и сильной, и удивительной, и вообще вот этой потрясающей собой, а потом страдать по нему и говорить, что ты его любишь, у меня за спиной!

– Я прощалась с ним. Вот и все.

– Но ты все от меня скрыла. Вот что хуже всего!

– Я собиралась тебе рассказать, – сказала она. – Но вокруг всегда полно народу.

– И как мне тебе после этого верить?

– Я правда хотела. Честно. Во мне эта мысль уже дыру проела. Я просто не знала как.

– Скажи как есть: я все еще люблю его. Не могу перестать о нем думать. А ты – его бледная копия, но что поделать, сойдет и это.

Ее глаза расширились.

– Нет, нет, нет! Не говори так. Я никогда так о тебе не думала. Никогда!

– А я именно это и чувствую. И не за этим ли ты вообще поехала со мной на задание?

– Да о чем ты вообще говоришь? – Ее голос взлетел до крика.

– Может, ты просто решила исполнить старую мечту? Отыграться за все эти годы, когда тебя просто бросили и ушли? Отправиться наконец на миссию с Эйбом – или что там у нас следующее по порядку?

– А вот это уже нечестно!

– Ах так?