Карта дней

– Он имеет в виду картошку фри, – пояснил я.

Парень назвал сумму, я заплатил, и он ушел на кухню собирать наш заказ. Через несколько минут он вернулся и протянул мне тяжелый бумажный пакет, на котором уже проступили жирные пятна. Я заглянул внутрь. Там была куча бургеров, гигантская порция картошки и пачка салфеток. Я раздал еду и только тогда заметил на самом дне белый конвертик. Забавный такой, запечатанный красным сургучом.

– А это еще что такое? – я вынул его и показал остальным.

– Часть обеда? – пожала плечами Эмма.

Я выехал на стоянку, остановился, включил лампочку на потолке и открыл конверт. Все нагнулись ко мне, чтобы тоже посмотреть. Внутри оказалась еще одна салфетка… но на сей раз с каким-то отпечатанным на машинке текстом. Салфетка, впрочем, была использованная.

И все. Ни имени «объекта». Ни местонахождения петли номер 10044. Зато на обратной стороне был набор координат.

– Погодите, я умею читать координаты, – взволнованно сказал Миллард. – Показатель долготы отрицательный, значит, это на запад от нулевого меридиана…

– Это школа в Бруклине, Нью-Йорк, – сказал я и показал им экран телефона. – Я только что вбил цифры в приложение с картами.

Миллард презрительно хмыкнул.

– Никакие технологии не заменят настоящего картографа.

– У нас есть миссия, – сказала Эмма. – И координаты. Но мы не знаем, кого нужно спасать.

– Возможно, Эйч и сам не знает, – предположила Бронвин. – И узнать имя объекта – это тоже часть миссии.

– Или все это из соображений безопасности, – сказал Енох. – Вряд ли стоит писать имена странных новичков на салфетках, которые могут попасть в руки… ну, того же повара в бургерной.

– Вряд ли это просто повар, – задумчиво возразил Миллард. – Джейкоб, ты не против, если мы еще раз подъедем к тому окну?

Я снова объехал кафе и свернул в проезд к окошку. На этот раз парень открыл его с откровенно недовольным видом.

– Гм-м-м. Да?

– Прости, что снова беспокоим, старина, – высунулся из машины Миллард. – Мы бы хотели комбо-обед номер три

.

Парень набрал заказ на жирной клавиатуре и взял с меня десять пятьдесят. Когда я расплачивался, из машины высунулась Бронвин.

– Ты знаешь Эйча? Ты тоже охотник на пустóт? Что это вообще за место?

Он отсчитал мне сдачу, словно не слышал ее вопроса.

– Эй, ау? – попробовала она еще раз.

Он повернулся спиной и ушел в кухню.

– Вряд ли ему можно отвечать на такие вопросы, – догадался я.

Через минуту парень вернулся и поставил на подоконник жирный бумажный пакет, издавший солидный, тяжелый стук.

– Хорошего вечера! – пожелал парень и решительно закрыл окно.

Я взял пакет, оказавшийся подозрительно тяжелым, и раскрутил тщательно закатанный верх. Картошка и луковые кольца. Фиговый какой-то комбо, подумал я, отдавая пакет Милларду, выехал с парковки и взял курс обратно на шоссе. До Бруклина было не близко, а я хотел проскочить до того, как утренний час пик наглухо закупорит основные транспортные артерии.

Минут через десять, когда мы уже летели по Ай-95, Миллард наконец добрался до дна пакета. Услышав сзади хохот, я обернулся посмотреть. Он вытащил из пакета что-то тяжелое и яйцеобразное.

– Это что такое? – не сразу сообразил я.

– Комбо номер три, судя по всему. Картошка фри и ручная граната.

Бронвин взвизгнула и попыталась пригнуться.

Да уж, «О’кей Бургер» явно служил для всяких странных граждан не только почтовым ящиком, но и складом вооружения. Интересно, подумал я, сколько еще дедушкиных стратегических объектов спрятано вот так, у всех на виду? А еще – что полезного дают с комбо номер один?

Миллард хихикнул, катая в ладонях жирную от масла гранату.

– Тут и правда получишь куда больше, чем ожидаешь!

* * *

Я вел одной рукой, а в другой держал бургер. Мои друзья тоже отдали должное ужину. Их юные организмы, впервые за много лет двигавшиеся во времени вперед, то и дело испытывали ужасный голод. Наевшись, они сразу крепко заснули – все, кроме Эммы, сидевшей рядом со мной, на пассажирском сиденье. Она сказала, что не хочет спать, если я не могу себе этого позволить.

Мы молчали почти целый час. Я тихонько крутил настройку радио, она смотрела, как за окнами проносится темный ночной мир. Мы уже проехали половину Вирджинии, когда на небе появилась бледная серая заря. Молчание все так же лежало между нами – словно камень в груди. Последние полсотни миль я непрерывно разговаривал с ней – у себя в голове, и, наконец, понял, что больше так не могу.

– Нам надо…

– Джейкоб, я…

За все это время никто из нас не проронил ни слова, а тут оба решили заговорить одновременно. Мы посмотрели друг на друга, пораженные этой синхронностью.

– Ты первая, – сказал я.

– Нет, ты, – возразила она.

Я посмотрел в заднее зеркало: Бронвин и Енох преспокойно спали. Енох негромко храпел.

– Ты до сих пор его любишь.

Я вообще-то не хотел быть таким тупым и прямолинейным, но слова пришлось подбирать так долго, что теперь они вязли в зубах.

– Ты до сих пор с ним не закончила. И это нечестно по отношению ко мне.

Она потрясенно посмотрела на меня, ее губы превратились в тонкую линию. Она будто боялась сказать что-то…