Карта костей

Я подумала об Эльзе, которая пустила нас пожить к себе в детский приют в Нью-Хобарте. Она никогда не рассказывала про покойного мужа, кроме одного раза, когда я спросила ее про Остров. «Мой муж задавал вопросы», — сказала она тогда. Вспомнилось, как воздух на кухне приюта переполнился страхом, когда я подняла тему Сопротивления, как запаниковала и в страхе выскочила из комнаты Нина, помощница Эльзы, как Эльза отказалась это обсуждать.

Вероятно, я так никогда и не смогу спросить, участвовал ли он в Сопротивлении. Синедрион захватил Нью-Хобарт. Мы-то с Кипом сбежали, но сам город сейчас больше походил на тюрьму.

— Не совершай ошибку, — предостерег Дудочник. — Синедрион ищет Ковчег и Далекий край. Если уже не нашел. У них намного больше возможностей, чем у нас. И, вероятно, больше информации.

Я посмотрела на листок.

— Ты же не думаешь, что люди из Ковчега все еще живы?

Салли покачала головой:

— Четыреста лет прошло, и о них за это время ничего не было слышно. Они наверняка все мертвы.

— Лабиринт костей, — пробормотал сидевший у окна Ксандер. — Огонь. Вечный огонь…

Дудочник отвел глаза от Ксандера, чтобы тщательно вглядеться мне в лицо.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — Он склонился ко мне, дотронувшись кончиками пальцев до моего колена. — Хоть что-то, исходящее от бумаги, о том, где может находиться Далекий край? Или сам Ковчег?

— У Лючии и Ксандера ничего не вышло, — заметила Зои.

— Она не такая, как они, — отмахнулся Дудочник.

Зои раздраженно отвернулась. Неужели она думала то же, что и я: «пока нет»?

Как-то на Острове Дудочник попросил меня посмотреть на карту — смогу ли я помочь найти Далекий край? Тогда у меня ничего не вышло. Но сейчас все могло обернуться по-другому. Тогда Далекий край был для меня всего лишь надеждой. Теперь же он материализовался через смятый лист бумаги. У нас есть доказательства, что он существует или по крайней мере когда-то существовал. Я взяла листок и закрыла глаза.

Я пыталась думать о полете. Мне не удавалось даже представить, как выглядели летательные аппараты времен До, как они работали, но я сделала все возможное, чтобы вообразить себя парящей над морем за краем земли. Попыталась увидеть Остров, каким его помнила — пятном в бескрайнем море. Дальше на север, где представила зимние льдины, о которых рассказывал Дудочник. На запад и юг, где подо мной не разворачивалось ничего, кроме воды. Я хотела почувствовать проблеск другого берега, появляющегося в поле зрения ниже.

Но я не летела. Я тонула. Вода поднималась надо мной, смыкалась над лицом. Я открыла рот, чтобы закричать, ожидая ощутить резкую соль океана, но вместо этого распробовала сладость — вкус настолько приторный и искусственный, что меня передернуло от его гнусности. Я бы узнала его где угодно.

Я не могла пошевелиться. Когда скосила глаза направо, увидела рядом лицо. Трудно было рассмотреть его в мутной жидкости. Волосы колыхались, закрыв половину лица. Затем жидкость колыхнулась, и они сдвинулись. Рядом со мной плавала Эльза.

Я закричала. Дудочник схватил меня за руку и выдернул из пучины видения. Я посмотрела вниз — мои ладони дрожали, бумага в пальцах трепетала, словно крылья мотылька.

— Что ты видела? — воскликнула Зои.

Я встала, медленно двигаясь под гнетом новости, которая прижимала меня к земле.

— Они собираются всех поместить в резервуары. Интернирование города — лишь начало. Всех жителей Нью-Хобарта поместят в баки.

— Сейчас речь не о Нью-Хобарте, — отозвался Дудочник. — Сосредоточься на Далеком крае. И на Ковчеге.

— Не могу. Я чувствую именно это. Видела Эльзу под водой.

Дудочник спокойно продолжил:

— Ты должна знать, что все к тому идет с тех пор, как альфы закрыли город. Жителей никогда не собирались освобождать.

Ну естественно. Заку мало поместить в баки всех, кто пришел в убежища. Город стал тюрьмой. А скоро превратится в город-призрак, как подводный город у Затонувшего берега.

— Знаю, ты переживаешь за своих друзей, — сказал Дудочник. — Но нам не под силу освободить Нью-Хобарт. Это означало бы открытую войну, которую нам не выиграть. Единственный способ, которым мы можем помочь Эльзе и другим, — найти Ковчег или Далекий край. Так что сосредоточься. Это важнее, чем Нью-Хобарт.

— Нью-Хобарт, — эхом отозвался Ксандер.

Мы все повернулись. Я не слышала, как Ксандер прошел через комнату, чтобы встать у меня за спиной.

— Солдаты ищут, — сказал он.

— В Нью-Хобарте? — спросила я.

— Нью-Хобарт, — повторил он. Но разве угадаешь — подтверждение это или просто эхо?

— Не волнуйся, — успокоил его Дудочник. — Они искали Касс. Не нашли — она сбежала.

Я вспомнила плакаты с изображением «конокрадов», развешанные по всему городу.

— Нет, — ответил Ксандер. Он говорил нетерпеливо, словно с детьми или недоумками. Посмотрел на меня. — Не тебя они ищут.

Я почувствовала, как заливаюсь краской.

— Ты прав. Не меня, вернее, не только меня. Исповедница в основном искала Кипа. — В то время я этого не понимала и не видела настоящей сущности Кипа. — Но все кончено. Они больше не могут причинить ему боль.