Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Вирджиния, надо отдать ей должное, вовсе не пыталась претендовать на место Беллы в доме и сердце Шагала. Она восхищалась красотой своей предшественницы, её умом, утончённостью, вкусом. Себя же, напротив, недооценивала, во всяком случае, именно такое впечатление складывается после прочтения книги «Семь лет изобилия», вышедшей спустя много лет после их расставания с Шагалом. Марку везло на спутниц, обладающих словесным даром, и пусть даже та, что придёт после Вирджинички, сделает всё, чтобы вымарать её имя из истории, Хаггард удастся вернуть себе принадлежавшее по праву. Речь идёт не о картинах или деньгах, а о тех воспоминаниях, которыми она желала поделиться. Воспоминания эти невероятно интересны, ведь Вирджиния была наблюдательна и оставила поистине бесценные свидетельства о том, как работал Марк Шагал.

Например, Хаггард утверждает, что он ни разу «не уничтожил и не бросил ни одной своей картины; вместо этого он их переписывал». Шагалу было важно довести каждую работу до совершенства, он с уважением относился к вещам и берёг хороший холст пуще всяких сокровищ. Вирджиния рассказывает о том, как Марк работал с гуашевыми набросками, поливая их водой, – а когда вода заканчивалась, отправлял помощницу срочно наполнить стакан, но стоило ей встать с места, кричал: «Оставь, я уже плюнул!»

Вирджиния подробно описывает процесс работы над декорациями и костюмами к балету Стравинского «Жар-птица» – это было то самое время, когда она решилась наконец уйти от мужа. Дочку отправили в интернат, и Вирджиния мучительно переживала разлуку с Джин, ведь прежде они никогда не расставались… Примерно тогда же она поняла, что ждёт ребёнка от Шагала. Когда Марк узнал новость, то… очень расстроился. Дело было не в том, что он не хотел иметь детей, – просто теперь весь мир узнает о том, что Шагал нарушил важную иудейскую традицию – годовое воздержание после смерти жены, предписанное обычаем. Интересно, что и Марк, и Белла жили, в общем, по светским правилам и дочь свою воспитали совершенно не так, как было принято в Витебске, но в отдельных случаях Шагал становился даже большим евреем, чем какой-нибудь ребе из книги «Горящие огни». Он много раз уговаривал Вирджинию принять иудаизм, но она отказывалась или отмалчивалась, да и с разводом, кстати, не спешила. Вирджиничка была мало того, что гойка, так ещё и происходила из семьи атеистов. Отец её не видел греха

в том, чтобы ходить в церковь, но воспринимал это только как обязанность, принятую в его кругу. «Как это странно – относиться к религии как к культурной традиции! – удивлялся Шагал, слушая Вирджиничку. – <…> Для моих родителей религия была стержнем, вокруг которого вращалась вся жизнь».

Несчастливая «семёрка»

Сына, родившегося 22 июня 1946 года, назвали Давидом (Дэвидом) – в честь безвременно ушедшего из жизни брата Шагала. А вот фамилию мальчик получил другую – МакНил. Вирджиния всё ещё была в браке с Джоном МакНилом и по действующим законам США не имела права дать рождённому в этом браке ребёнку фамилию своего любовника. Давид МакНил – единственный сын Марка Шагала – станет известным музыкантом, писателем и композитором, чьи песни не посчитает зазорным исполнять сам Ив Монтан. Сегодня Давид – вице-президент Фонда Марка Шагала и числится там на равных правах с детьми Иды.

Но вернёмся в то время, когда Давид лишь только должен был появиться на свет. Вирджиния очень переживала, как эту новость воспримет Ида, но дочь Шагала отнеслась к известию вполне философски. Может, и не сильно обрадовалась, но и драматизировать не стала. Сама Ида на тот момент уже рассталась с первым мужем и готовилась к возвращению во Францию. Она не первый месяц уговаривала отца уехать в Париж, но тот не спешил покидать Америку. «Франция сильно изменилась. Я её не узнаю, – писал он Вирджиничке из Парижа, куда неугомонная Ида всё-таки вытащила его. – Понимаю, что должен жить во Франции, но не хочу отрезать себя от Америки. Франция – картина завершённая, Америку ещё предстоит написать. Может, поэтому там мне свободнее. Но работать в Америке – всё равно что кричать в лесу. Никакого эха…» И тем не менее именно в Америке Пьер Матисс устраивал ежегодную выставку новых работ Шагала в галерее на 57-й улице, там его ценили и знали, там жила Вирджиничка, там была похоронена Белла – а чего ждать от Парижа, кто знает?..

Пока Шагал заново присматривался к Парижу, Вирджиния готовилась к родам в Америке, но не в Нью-Йорке, а в доме, специально купленном Марком в Кэтскиллских горах. Этот чудесный дом в городке Хай-Фоллз Вирджиния нашла по просьбе Шагала, мечтавшего жить «в каком-нибудь захолустье и писать картины, которые, может быть, поразят мир». Конечно же, в Хай-Фоллз нашлось место для мастерской, и вообще, это был настоящий Эдем для художника. Ещё до отъезда Марк начал там работу над иллюстрациями к «Тысяче и одной ночи»: Вирджиния читала ему вслух сказки, а он делал быстрые наброски для будущей серии ярких гуашей.