Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

«Венера Урбинская», которую Мане копировал в Уффици несколько лет тому назад, подсказывает позу, в которой следует лежать Викторине среди белоснежных простыней и подушек. Тициан плохого не посоветует. Второй фигурой станет чернокожая служанка – воспоминание о такой уже далёкой Бразилии… А место тициановской собачки на полотне Мане займёт чёрный кот. Эдуард пишет эту пока ещё безымянную работу легко и стремительно – как будто несётся по морю на всех парусах! Он сам видит, какое чудо у него получается, да что там, если даже Бодлер, скупой на похвалу, приходит от «Венеры» в полный восторг! Чёрная бархотка на ладной шее Викторины, тёплая кожа прекрасного тела… Никто не устоит, Салон падёт к ногам модели в домашних туфельках! Мане доволен результатом, но ему отчего-то страшно посылать работу на конкурс. Он слишком хорошо помнит дикий хохот толпы…

Вместо того чтобы упаковать холст для отправки в Салон, Эдуард пакует чемоданы. Он уезжает в Голландию с Сюзанной, ныне мадам Мане. Ему давно следовало выполнить то, что он так долго откладывал. В октябре 1863 года Сюзанна становится законной супругой Эдуарда. Их сыну двенадцать, он воспитывается в пансионе и всё ещё считает свою мать сестрой, а господина Мане – щедрым другом и благодетелем.

Законченная «Венера» томится в мастерской, пока её создатель залечивает раны на берегах очередного моря, неизменно приносящего исцеление. Море справилось и теперь, Мане возвращается в Париж после долгого отсутствия, чувствуя себя отдохнувшим и готовым к следующим подвигам. Хочет сделать нечто совершенно новое, то, что расположит к нему критиков, и всё-таки выбирает религиозный сюжет, пишет «Мёртвого Христа с ангелами» (1864, частная коллекция). А также эпизод боя быков – Испания не отпускает его ни в Голландии, ни на родине. Жюри в 1864 году ведёт себя осторожнее прежних лет. Обе картины Мане принимаются, хотя и с неудовлетворительными комментариями. Бодлер пользуется знакомством среди устроителей, уговаривая повесить полотна Мане как можно выгоднее. Бодлер – любимый, верный друг – переживает тяжёлые времена. Здоровье ещё ухудшается, издавать его стихи не спешат, долги множатся день ото дня. Поэт решает уехать в Бельгию, к большой печали Мане, дорожившего его дружбой. У них так много общего! Даже чёрный кот на пока ещё не явленной миру картине – это любимый символ обоих.

Салон открывается, и Мане ждут новые испытания… Точнее, как раз таки ничего нового: узнать, где находятся его картины, можно по хохоту публики. Критики продолжают дело толпы, в газетах выходят уничижительные рецензии, где «Христа» называют жалким рудокопом, а его автора – любителем, не ведающим законов перспективы,

использующим вместо кисти сапожную щётку… Мане в отчаянии: следовало послушать Бодлера и выставить «Венеру»! Чёрный кот непременно принесёт ему удачу!

Жизнь его меряется циклами, Мане живёт от Салона к Салону. Он не становится моложе, обиды накапливаются, разочарование постепенно заполняет собой всё его существо… Но художник не сдаётся – ищет новых впечатлений, сюжетов. Один из них подсказывает море. В 1864 году в Шербуре Мане пишет «Битву “Кирсэджа” и “Алабамы”» (1864, Музей искусств, Филадельфия), воспроизводя историческое событие, наблюдать которое мог любой француз. А Бодлер из Бельгии защищает своего друга, ведя переписку с его критиками: «Этот молодой художник – подлинный живописец, куда более подлинный, чем вся та компания, которая получает Большие римские премии…»

Мане старается проводить в Париже как можно меньше времени – надолго уезжает с семьёй в Булонь, где неожиданно увлекается натюрмортом: рисует цветы, фрукты и свежую рыбу. Но потом, конечно, приходится возвращаться в Париж, в общество, к старым и новым знакомым. В их теперь уже общем с Сюзанной доме часто бывают гости, да и супружеская пара Мане отдаёт визиты. В салоне господина Де Га Эдуарду представляют сына хозяев – начинающего живописца, который вскоре будет писать своё имя слитно – Дега. Юный Эдгар, прославленный в будущем художник, восхищается живописью Мане. То, что вызывает у публики хохот и проклятия, Дега воспринимает с восторгом и завистью, которой не скрывает.