Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Амедео Модильяни родился в Ливорно, в семье разорившегося дельца Фламинио и его жены Евгении, получившей хорошее образование и обожавшей своего четвёртого сына Дэдо (кстати, Амедео в переводе – «любимый Богом»). В четырнадцать лет юный Модильяни забросил учёбу в лицее и, по словам матери, знать ничего не хотел кроме искусства живописи. Учился вначале у ливорнского художника Гульельмо Микели, затем поступил в Школу обнажённой натуры во Флоренции, посещал занятия в Институте изящных искусств Венеции… Но в те времена все пути вели художников в Париж, вот и молодой Амедео в 1906 году обустраивает мастерскую на Монмартре. Правда, он мечтал быть не живописцем, а скульптором, и эта несбывшаяся мечта пустила трещины во всю его жизнь, как не подготовленное для обработки дерево. В самом деле, кто теперь помнит скульптуры Модильяни – разве что искусствоведы, да и те через одного. Но в живописных портретах кисти Моди всегда есть некая скульптурная неподвижность, монументальность, объём, даже если речь идёт о невесомых образах юной Жанны Эбютерн, а также менее известных «лолотт» и «адриан». Он любил африканскую скульптуру, ценил творчество Константина Бранкузи и наслаждался работой с камнем, предпочитая её возне с красками. Увы, до нашего времени дожили лишь пара десятков скульптурных работ Модильяни; тому есть сразу несколько причин. Во-первых, Моди страдал от недостатка признания: однажды, ещё в Италии, с гордостью показав сделанные им «головы» (тоже длинношеие и длиннолицые), он был так жестоко осмеян друзьями, что тут же утопил все скульптуры в ближайшем канале. Во-вторых, ремесло скульптора – это пыльная, грязная, вредная для здоровья работа, а у Моди с детства был туберкулёз. Ну и, наконец, в-третьих, быть скульптором оказалось слишком дорогим занятием для небогатого юноши из почти разорившейся еврейской семьи… Поэтому он в конце концов забросил скульптуру, став живописцем. Точнее, портретистом, так как к натюрмортам и пейзажам, самым востребованным у покупателя жанрам, Модильяни был равнодушен (существует всего пять его пейзажей).

Итак, он жил на Монмартре, одевался как художник –

носил алый шарф и чёрную шляпу, учился в академии Коларосси, дружил с Морисом Утрилло и Хаимом Сутиным. Оба эти друга наверняка ужаснули бы матушку Евгению: один беспробудно пил, другой рисовал разложившиеся мясные туши. Но матушка была далеко и, кстати, регулярно отправляла любимому сыну деньги на жизнь и учёбу. Модильяни тратил их стремительно: вино, гашиш, цветы для женщин, чаевые для гарсонов – и вот он уже опять вынужден рисовать портреты посетителей в кафе, чтобы кто-нибудь оплатил его счёт. Однажды кто-то назвал его цены непомерными, и тогда Модильяни предложил забрать целую стопку работ даром – но не отдал её из рук в руки, а повесил на гвоздь в уборной. Увы, особым спросом его работы не пользовались (при жизни у Модильяни состоялась лишь одна персональная выставка!), а богемная жизнь забирала у него буквально все силы (и средства).

Амедео был по-настоящему красив, на фото он чем-то напоминает итальянского артиста Марчелло Мастроянни, который, впрочем, родился только в 1924 году. Разумеется, нравился женщинам. Анна Ахматова не только сидела с ним на бесплатных стульях в Люксембургском саду, но и позировала ему для рисунков. И называла его впоследствии «одним художником, с которым у меня абсолютно ничего не было». Знакомство Ахматовой и Модильяни произошло в 1910 году в парижском кафе «Ротонда», оба были ещё в самом начале пути, который привёл к громкой славе. Ахматова приехала в Париж с мужем – это было свадебное путешествие, но кого волнуют условности, если речь идёт о встрече с Модильяни, «не похожем ни на кого на свете»?

По словам Анны Андреевны (а она, между прочим, тоже относилась к тому типу женской красоты, который ценил Модильяни), художник сделал с неё примерно 16 рисунков, но уцелел лишь один, и не самый удачный. Ахматова сожалела о том, что Модильяни в пору их знакомства ещё не рисовал обнажённую натуру, – не зря он сказал однажды, что «все хорошо сложенные женщины выглядят неуклюжими в платьях».