Касание Воды

Изо дня в день Сарвилл пытался разгадать смысл своего появления в Башне Стихий и беззаботного существования в замурованных стенах с видом через открытое окно на небо и кроны высоких деревьев. Он понимал, что, как только разгадает эту загадку, начнется беспокойное время — жить в незнании будущего куда приятнее, нежели в осознании грядущих страданий — цитата из «Пророчества некроманта» врезалась в память и служила на благо читателя. Еда и вода были в избытке, поэтому жаловаться, кроме одиночества, страннику было не на что.

— Все, кого я любил, мертвы. Ноэми бежала, и теперь она точно не пропадет, — проговаривал вслух странник, когда пытался убедить себя в правильности равнодушия. — Если на всем свете у меня не осталось ничего, то пытаться выйти на берег из спокойного теплого ласкающего моря — безумие. Бездна! Очередная фразочка, помещенная в мою голову одной из этих проклятых книг, написанных напыщенными романистами, старающимися приукрасить реальность, чтобы всем остальным жилось веселее!

Странник вспылил. Широким взмахом своих рук он сшиб все книги с полок — те полетели ниц, ударяясь о пол и загибая ветхие страницы злосчастных романов. Он тяжело задышал, уставившись на десяток разбитых о пол реальных историй, родословных и выдуманных сюжетов, пытаясь удержать что-то внутри, что вырывалось наружу. Затем закричал, разнося свирепый вопль над верхушками деревьев. Вслед за криком, обвиненная в одиночестве своего гостя, полетела посуда. Закатываясь под кровать, стол, в углы и другие укромные места, она пыталась спрятаться от взбесившегося узника. Стены принимали удары кулаков и разукрашивались в кровавые пятна, а на руках, ногах и теле странника появлялись все новые и новые синяки, ушибы, царапины, кровоподтеки. Медведь бушевал — он разбивал, пинал, опрокидывал, разливал, кидал все, что попадалось под руку и до чего дотягивался размах пинка, пока, наконец, задохнувшись от ярости и бессилия, не упал на кровать.

***

Тьма. Оказавшись в кромешной темноте один на один с самим с собой, лучший выход — оставаться на месте и не делать резких движений. Где я? Ничего не чувствую. Абсолютно. Может быть, это она? Бездна? Вот как выглядит та самая, ненавистная всеми в Неймерии Бурлящая бездна! Что она скрывает за вуалью непроглядной черной пустоты?

Если двинуться с места, быть может, провалишься еще глубже? И что потом? Долгий полет в никуда? Бесконечное падение до тех пор, пока не умрешь от жажды или голода, а после твое бездыханное тело будет вечно скитаться между мирами, ища последнее пристанище, но обреченное навсегда остаться Нигде. Успеешь ли ты сохранить под контролем свой разум во время этого падения или в конце концов собственные мысли и представления о том, что ждет тебя там, внизу, когда ты наконец долетишь, остановят возбужденное сердце прежде, чем ты столкнешься с реальностью?

Что, если я шагну вперед и не начну падать? Что, если за этим шагом кроется мгновенная смерть? Что, если тысячи ножей, взявшихся из ниоткуда, воткнутся в мое тело — справа, слева или спереди. Успею ли я почувствовать, как умираю, или все произойдет мгновенно и весь мой страх не более, чем отсрочка неизбежного, и правильнее всего сделать это движение, а не рассуждать о том, чего может не произойти? Но как же… Как же возможность зацепиться за жизнь? Выбрать сторону, в которую хочешь идти и заиметь шанс на выживание. Но что, если, пока я размышляю о том, как остаться в живых, смерть подкрадывается сзади? Сотни ножей, закрепленных на движущемся механизме, беззвучно катятся сзади в надежде проткнуть мое тело и принять его как жертву темноте?

А что, если не двигаться — и есть единственно верное решение? Но как долго я смогу простоять? Час, день, месяц, год? Существует ли здесь вообще понятие времени? И если его не существует, то как мое тело сможет стать голодным и умереть от голода или жажды? И что? Мне придется стоять и ждать вечно Вне Времени? Не это ли самое суровое наказание из всех, что вообще может существовать? Не облегчить ли мне участь, все-таки сделав шаг, и будь что будет? Конечно, нет. Ведь тогда меня может не убить, а просто смертельно ранить. И Вне Времени я буду обречен на вечные страдания. Я же не смогу умереть, а мое тело не сможет стать здоровым. Ведь для любого из этих исходов и нужно время.

Вот почему все так ненавидят Бурлящую бездну! Обволакивающее ничто, бурлящее собственными мыслями и сводящее с ума. Ничто, не имеющее выхода, а лишь бесконечность бытия, обрекающего на такое же пустое, как эта бездна, существование.

Увидеть бы хоть какой-то свет. Не важно. Пусть даже самый дальний из всех, которые могут существовать, но дающий надежду и шанс на выживание. Но пока мои открытые глаза — это все, что разъедает эту тьму. По иронии судьбы и они параллельны друг другу. И им не суждено стать маяками.