Касание Воды

— Абсолютно. Вместе с тем и мы с тобой лишимся способностей раз и навсегда.

Мысли странника спутались. Шанс избавить мир от магии во имя добра казался настоящим и завораживающим.

Как только Сарвилл думал о волшебстве, то сразу вспоминал, как паладины погибли под горой недалеко от башни, как Люция, читающая мысли, отдала приказ убить принцессу, как Ронар Инстад обдурил его и едва сам не погиб из-за своей неосторожности и… магии. Все неудачи и смерти, которые сейчас лезли ему в голову, все, так или иначе, были связаны с вероломной магией мертвым узлом, не способным распутаться никогда. Лишь сейчас он осознал это и понял, почему король так ненавидит его.

Чтобы не принимать поспешных решений, странник стал думать, чем ему помогает его дар. Как служит он на благо человечества? А в ответ мысли лишь притуплялись и тонули в пучине пустоты, которая царила сейчас в его голове.

— Я знаю, Сарвилл. Ты не найдешь ни одной причины, почему магия должна жить, а существа, которые с ней сталкиваются, — умирать. Потому, что и мне не удалось успокоить себя после осознания этого.

Но медведь больше не желал говорить. Цели, которые двигали им до этого дня, разрушились от удара неоспоримых фактов магистра, словно истлевшие поленья в жерле камина. Сейчас он отдал бы все, чтобы избавиться от своих способностей и вернуться мальчишкой на дастгардский рынок, вновь шарить по карманам и заботиться только о благополучии своей семьи.

— Зачем ты учил меня всему этому, магистр?! — вдруг вспылил медведь. — Разве недостаточно в тебе было мудрости, чтобы словами остановить меня раньше?

— Сейчас ты все осознал. Скажи тебе я это в начале пути, ты бы не понял. При этом чем сильнее ты становишься, тем лучше продвигаются наши дела в изучении магии. Еще какое-то время мы будем вынуждены продолжать обучение, чтобы использовать твою силу, но совсем скоро это закончится, Сарвилл.

Странник ничего не ответил.

***

— Сарвилл. Сарвилл, — звучал голос из ниоткуда в никуда.

Зов, словно назойливая муха посреди спокойствия, надоедал, раздражал и вызывал неконтролируемую злобу.

Какое-то время никто не реагировал на навязчивое упоминание, пытаясь терпением побороть упрямство, но в конце концов другой голос ответил.

— Проваливай, жрец. Мне нет дела до того, что ты хочешь сказать.

Голос, зовущий до этого упорно и неумолимо, дрогнул и какое-то время молчал.

— В наш первый разговор я был резок, — сказал жрец. — Прошу, дай мне второй шанс. Я уйду и больше не вернусь после этой беседы. Обещаю.

— Тогда выкладывай все как на духу, а, что с этим делать, я решу сам.

— Я слышал, что сказал тебе магистр. И это правда. Однако я также слышал, чего он тебе не сказал.

Пустота помедлила.

— Избавить мир от магии — действительно его главная цель. Но те последствия, которых ждешь ты и которых хочет он, такие же разные, как небо и земля.

Сарвилл молчал.

— Магия, кажется тебе сейчас, — истинное зло. И ты готов пожертвовать собой ради того, чтобы уничтожить это зло навсегда. Такая жертвенность достойна похвалы. Но… Но, уничтожив магию, ты просто выбьешь оружие из рук у властелинов. Понимаешь? Войны за престол, плодородные земли, сокровища и женщины были задолго до появления магии. И после истребления ее они не денутся никуда. Да и Боги с этими войнами! Цель магистра только в одном. Пока Дордония взращивала армию воинов, Творс обогащался магами, и если уничтожить чары, то падет Творс. Тысячи невинных жизней будут порабощены Рогаром. Быть может, и неплохо магию изгнать из нашего мира, но не такой ценой. Король Дордонии убьет всех творсийцев.

— Если на этом все, ты можешь убираться из моей головы, жрец. Я выслушал тебя. Этого ты просил. Теперь прощай.

— Не сразу. Есть еще кое-что. Я знаю, что сейчас я тычу пальцем в небо, пытаясь всеми доводами убедить тебя не служить магистру, но если один из них попадет в цель… Ну, хорошо. Лиана жива, Сарвилл.

Сначала пустота была спокойна и безмятежна, но после этих слов, казалось, абсолютное ничто взволновалось, задрожало и похолодело.

— Что ты сказал?

— Принцесса Лиана жива. Ты видел смерть иллюзии Ронара Инстада, странствующего циркача. Не более того.

Бездна помутнела, помедлила с ответом и застыла. Голос жреца продолжал:

— Не хочешь пойти против жреца ради Творса, тогда пойди ради принцессы. Без своих способностей она легкая добыча для любого разбойника на дороге.

— Я не верю тебе! Проваливай из моей головы! — гремел голос Сарвилла, которому было невыносимо вспоминать об убитой чародейке.

Странник метался по пустоте в надежде встретить хоть что-нибудь на своем пути, чтобы выместить на этом всю свою злобу и скорбь. Когда силы закончились, он хриплым голосом спросил:

— Но как? Ведь я был там. Почему я не понял, что это иллюзия? Ведь я же говорил с ними!

— Ты уверен? Или их мыслями говорила королевская чародейка?

Снова наступило молчание.

— Иллайа? Седрик? — с надеждой в голосе произнес медведь.

— Они живы.

Вся пустота выдохнула ничем.