Кащенко

Подобные съезды являлись наиболее представительными собраниями врачей дореволюционной России, они объединяли врачей всех специальностей. Например, в том же 1887 году врачи из Бурашева, в числе которых был и наш герой, побывали на Втором Пироговском съезде в Санкт-Петербурге. Этот съезд был отмечен созданием специальной группы врачей, которая в последующие годы занималась сбором статистических материалов и сведений о состоянии земской медицины.

Помимо роста в основной профессии Бурашево дало Кащенко возможность и для дальнейшей реализации музыкального дарования. Он организовал кружок самодеятельности, в котором участвовали как больные, так и персонал. Устраивал концерты и увеселительные вечера, пел сам и аккомпанировал другим.

Погруженность в работу, как всегда, сочеталась у нашего героя с заботами о семье. Его мать покинула Ставрополь и перебралась поближе к сыну, поселившись на даче в Жолтикове, под Тверью. Это место было выбрано из-за близости Жолтикова монастыря, где она молилась постоянно и усердно. Близкие свидетельствовали, что даже спустя годы она так и не примирилась с потерей мужа и не могла успокоиться. В конце 1890-х годов она уехала в Иерусалим и писала оттуда детям письма, присылала иконки и молитвенники. Однако после 1917 года связь с ней прекратилась. Со слов ее внука Константина Борисовича, племянника нашего героя, она будто бы стала настоятельницей в одном из монастырей Святой земли, где и скончалась. В Бурашеве выросла и семья самого Петра Петровича. В 1888 году родилась его дочь Евгения. В будущем она пойдет по стопам отца и станет психиатром.

Казалось бы, для нашего героя сложилась ситуация, о какой можно только мечтать. Однако бурашевская идиллия не просуществовала долго, в нее вмешалась революция. События, потрясавшие Россию в те годы, находили отклик даже на задворках Тверской губернии. И неудивительно: врачебный персонал, работавший в такой передовой клинике, конечно же, разделял прогрессивные идеи, в том числе политические. Многие врачи Бурашева оказались убежденными противниками монархии. Эти революционно настроенные сотрудники часто собирались в «увеселительном зале» лечебницы вместе с главным врачом М. П. Литвиновым. Председательствовали на антиправительственных собраниях родной брат Феликса Дзержинского Владислав и врач женского отделения Е. Я. Снисаренко.

Знали ли власти об этом «гнезде» вольнодумства? Несомненно. В документах жандармского управления неоднократно писалось, что Бурашевская колония — один из политических центров Тверской губернии. Больница находилась под постоянным надзором полиции. В 1887 году Александру III подали докладную записку со сведениями о лечебнице и ее сотрудниках. Царь наложил резолюцию «Компания не особенно надежная». В подобной ситуации могла бы помочь поддержка местных властей, но, к сожалению, с тверским губернатором отношения у Литвинова тоже не складывались. До поры до времени авторитет и известность главного врача позволяли ему сохранять независимость, но со временем под давлением тверских чиновников он был вынужден оставить свой пост. В знак солидарности с ним больницу покинули и многие ординаторы (Р. Н. Ванновский, В. М. Бяшков, М. П. Глинка, П. И. Тукалло).

Труды Литвинова не прошли бесследно. Бурашевская колония стала образцом для других подобных учреждений, а опыт создания таких колоний вообще сложно переоценить. Такие колонии-лечебницы представляли собой своеобразный промежуточный этап между лечением в больнице и жизнью в обычном обществе. Подобная система возвращения больных к нормальной жизни через труд была прообразом форм реабилитации в психиатрии, которые появились в дальнейшем.

Для Кащенко уход из больницы главного врача Литвинова и нескольких его последователей явился сигналом к поиску другого места работы. Без своего костяка Бурашевская колония уже не являлась больше флагманом зарождающейся отечественной психиатрии. К тому же, получив за четыре года работы огромный опыт, в том числе организационный, Петр Петрович мог претендовать на руководящую должность. Почему он не получил ее в Бурашевской больнице? Опасался оставаться в «неблагонадежной» конторе, а может, наоборот, хотел показать таким образом солидарность с бывшим шефом? Вероятно, на эту вакансию просто нашлись другие люди, имеющие связи в губернской администрации.