Кащенко

Радовались общению с «дядей Петей» не только дети. Его обаяние отмечали многие современники. Он сочетал в себе образованность, артистизм и при этом — принципиальность и порядочность, а также повышенную эмпатию и искреннюю доброту по отношению практически к каждому. Петр Петрович имел очень широкий кругозор. Всю жизнь оставаясь не только врачом, но и музыкантом высокого уровня, он находил время и силы интересоваться другими областями человеческого знания. Особенно его интересовало развитие науки в целом: течения, происходящие в ней, новые теории и научные открытия. Он всю жизнь коллекционировал редкие и ценные издания по разным отраслям, на это уходили все его не такие уж и большие сбережения.

Свой ораторский дар, о котором неоднократно упоминалось, он оттачивал всю жизнь, собеседники слушали его, затаив дыхание. Оригинальность мышления и свежесть формулировок он умело сочетал с тонким юмором.

Интересный момент: своей известностью, приведшей к мифологизации его личности, Кащенко в большой степени обязан сотрудничеству с властями, то есть политике. Поэтому очень легко предположить, что ему были свойственны политические амбиции, тем более с таким-то выдающимся ораторским даром. Однако воспоминания современников говорят совершенно о другом. Психиатр и сотрудник Кащенко П. Д. Трайнин в своем докладе «Памяти друга, товарища и учителя…» затрагивает эту тему: «Во время существования Государственной Думы я неоднократно спрашивал П. П., отчего он — человек с обширным образованием, принимающий участие в общественной жизни, обладающий даром слова и доверием населения, — не выставит свою кандидатуру на выборах. На это я получил ответ, что большая политика ему не по душе, он предпочитает работу в земстве. И, действительно, после февральской революции П. П. собирался выставить свою кандидатуру в мелкой земской единице в д. Сиворицы, но подоспевшие события (октябрьский переворот) покончили с этим вопросом»[41]

.

Получается, политикой (если это можно так назвать) он занялся в 1917 году от безысходности, а не по велению сердца. Когда же получалось выбирать, он старался делать жизнь вокруг себя комфортной и красивой и вовлекать в эту красоту максимально много людей, неважно больных или здоровых. Он был очень творческим человеком, настоящим меломаном. Многие вспоминали, как самозабвенно он создавал свои оркестры всюду, куда устраивался на работу, как талантливо импровизировал на фортепиано и других инструментах. Его огромная музыкальная одаренность не вызывает сомнений. Помимо владения многими инструментами и вокальным мастерством он также великолепно дирижировал. Не случайно же его приглашали на должность хормейстера и не куда-нибудь, а в Казанский оперный театр! А сколько замечательных детских коллективов он создал! Его хоры и ансамбли выступали на общегородских мероприятиях в Ставрополе, Нижнем Новгороде, Гатчине…

Высокий уровень его музыкального профессионализма доказывают композиторские опыты. Время от времени он сочинял музыкальные произведения, но не песенки, как часто делают музыканты-любители, а сложные партитуры для хора и оркестра. Известно, что он даже написал пьесу-оперу «Красная Шапочка» для детского коллектива. Это произведение было поставлено на сцене театра, организованного им же в Сиворицкой больнице. Он даже издал в 1914 году два своих сочинения, одно из которых представляло собой монолог Эгмонта из одноименной трагедии Гёте. Свои композиторские опусы он периодически показывал профессору Московской консерватории Сергею Ивановичу Танееву. Тот оценивал их очень положительно и советовал Петру Петровичу заниматься сочинением музыки более систематически. Наш герой даже выступал в качестве музыкального критика, время от времени публикуя свои рецензии на музыкальные новинки.

Был у Петра Петровича еще один удивительный дар: его очень любили дети. Свои, чужие, разных возрастов и социального положения, они постоянно бегали за ним, висли у него на руках, делясь с этим взрослым и серьезным человеком своими новостями и секретами. Уже упомянутый коллега П. Д. Трайнин вспоминал: «Часто после затянувшихся заседаний, после которых ему приходилось возвращаться из Петрограда в Сиворицы в скверную погоду, я убеждал его остаться у меня, но если предстояли занятия музыкой с детьми, он всегда отправлялся, ссылаясь на огорчение, которое он причинит детям своим отсутствием».

Видимо, детей привлекали в нем креативность, веселый нрав и жизнелюбие, не так уж часто встречающиеся у взрослых. Племянница Аня навсегда сохранила в сердце светлые воспоминания об общении с дядей: «Он был очень активный и, видимо, уже тогда неплохой организатор. Ему поручали в разных местах открывать больницы. Он открывал их, потом там работал, потом ему предлагали в другом месте организовать больницу, он ехал туда…