Катастрофа. Бунин. Роковые годы

— До 1913 года. Я с содроганием вспоминаю то время. Чтобы не умереть с голоду, мне пришлось на вокзале подносить чемоданы, работал дворником — очищал улицы от снега, выбивал ковры… Но я не сдался: не пил, не курил, избегал дурных знакомств. Из нравственных побуждений не ел и не ем мяса.

— У вас, понимаю, было много свободного времени. Как вы его использовали?

— Часами я сидел в публичных библиотеках, восторгался «Фаустом» Гёте, «Вильгельмом Теллем» Шиллера, «Божественной комедией» Данте. Посещал филармонические концерты, слушал оперы великого Вагнера — если были деньги на билеты. И тогда же я стал антисемитом. Я заболевал лишь от одного еврейского лицемерия, от бесконечного стремления нажиться за счет другого. Когда началась мировая война, я упал на колени и благодарил небеса. Сам король Баварии Людвиг III дал мне разрешение служить в славном баварском полку. Это чудо, что я жив…

Сослуживцы подтвердили:

— Хитлер исключительно храбрый воин, награжден двумя Железными крестами.

Газеты отмечали: «Тридцатилетний капрал сделал выбор — он стал политиком. В 1919 году Хитлер поступил в национально-социалистическую партию. И уже на следующий год стал ее вождем. Цель партии — освободить Германию от евреев, демократов, социалистов, пацифистов, интернационалистов и прочих вредных элементов. Это необходимое условие спасения Германии».

Людендорф — бывший генерал-квартирмейстер армии, любимец народа и кайзера. Именно его Гитлер назначил руководителем немецкой национальной армии во время известного «пивного путча» в Мюнхене 18 ноября 1923 года.

Гитлер был приговорен к пяти годам заключения за «измену родине», Людендорфа суд оправдал.

* * *

Оказавшись в камере ландсбергской тюрьмы, Гитлер время попусту не терял. Он обложил себя трудами Шпенглера, Шопенгауэра и, конечно, Ницше. Узник диктовал своему сподвижнику и другу Гессу страницы будущей книги — «Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости». Гесс специально прикатил из Австрии в Баварию — исполнять секретарские обязанности в тюрьме, а также морально поддерживать мученика и национального героя. Гитлер назовет книгу «Майн кампф» — «Моя борьба». Книга увидит свет 18 июля 1925 года. Тираж 25 тысяч экземпляров немцы ураганом сметут с прилавков — успех ошеломляющий!

…Расхаживая по камере, весьма, как известно, способствующей сосредоточению мысли, Гитлер обращался к своему будущему личному секретарю и заместителю по партии:

— Дорогой Рудольф, согласитесь, что само по себе рождение не дает никаких прав. Даже права наследования — титулов и богатств — безнравственны. Только талант и труд, только пот и кровь, только они, и ничего кроме, дают право индивидууму вознестись над стадом, называющимся гнусным словом «народные массы».

Взяв со стола одну из книжек, Гитлер раскрыл ее:

— Вот что пишет по этому поводу Ницше: «Никто не имеет права ни на существование, ни на работу, ни на счастье. Индивидуум не что иное, как жалкий червь».

— Да, мой фюрер, — согласно кивал Гесс, первым назвавший так будущего диктатора. — Само по себе рождение — это еще ничто!

— Это лишь допуск к экзамену, который надо сдать, — с воодушевлением продолжал Гитлер. — Сдал на «отлично» — вот тебе слава, богатство, красивые любовницы, всеобщее поклонение. Провалился на экзамене — держи щетку, подметай улицу и не ропщи! Это и есть закон высшей справедливости.

— Но всякие ублюдки, у которых нет способностей, кроме способности жрать и удобрять, эти неврастеники и педерасты больше всех кричат о «свободе, демократии и равенстве». Ведь так, мой фюрер?

— Вы, Рудольф, признайтесь, повторили мою мысль. И у этих жалких крикунов так мало мозга, что они не понимают очевидного: никакие социалисты, никакие утописты вроде Маркса, этого зловредного жида, или его плагиатора Ленина при всем своем желании никогда не смогут устроить на земле «социалистический рай» — ни политическими, ни административными мерами. Все это химеры, выдуманные для удовлетворения личных амбиций тех, кто эти идеи проповедует.

Гитлер, что-то напряженно обдумывая, быстро заходил по камере, властно буравя собеседника голубыми глазами. Слова его были тщательно взвешенны. Казалось, они исходят из самых глубин его существа. Говорил он просто, ясно и логично.

«С ним невозможно спорить, — подумал Гесс. — Какая-то потрясающая убежденность в собственной правоте. С такой убежденностью могут взойти на эшафот, но никогда от своей правды не откажутся. У этого человека, уверен, великое будущее!»

Гитлер резко остановился, от груди вверх взмахнул правой рукой и отчеканил:

— Прав Шпенглер, когда говорит о закате Европы. Но погибнут лишь расово неполноценные, те, кто не сумеет выдвинуть умных и смелых вождей, кто не сможет правильно организовать труд и хорошо работать. А это сумеет осуществить лишь семья арийских народов.

Гесс, отчаянно скрипя пером, торопливо записывал за Гитлером, время от времени с жаром повторяя:

— Мой фюрер, каждое ваше слово крепче стали!