Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Но кто был справа? Вся финансово-промышленная аристократия страны. Элита городской либеральной интеллигенции. Эти две силы были нужны новой России. Но на Московском совещании они уже были представлены большинством «бывших», выступавших от имени групп, как таковых канувших в лету 27 февраля 1917 г.

Здесь были представители Думы, Государственного совета, Союза помещичьего дворянства, выступавшего под новым названием «Союз помещиков», бывшие городские и земские чиновники, профессора, журналисты и, наконец, представители высшего командования, Всероссийский союз офицеров, Совет казаков, Союз георгиевских кавалеров и другие военные организации. Фактически офицерские организации во главе с командным корпусом представляли собой единственную физическую силу, имевшуюся в распоряжении всех правых сил совещания. Незадолго до открытия совещания имущие элементы России создали в Москве постоянно действующий политический центр под названием Совещание общественных деятелей. Это совещание избрало свой собственный Совет, ставший ядром тогдашней «белой» России, которая при известных обстоятельствах повела себя точно так же, как наш Совет в первые недели революции.

В последний день совещания произошла знаменитая сцена, когда Церетели, главный представитель левого крыла совещания, и Бубликов, ведущий представитель промышленной и финансовой России, обменялись рукопожатием на сцене Большого театра, символизируя тем самым всем людям союз вокруг беспартийного, национального Временного правительства, перемирия между капиталом и трудом во имя борьбы за Россию. Но в этот самый момент, за кулисами совещания, некоторые лидеры правых вместе с бывшими и действующими командирами на фронте подписывали смертный приговор новой коалиции, союзу рабочих и буржуазных сил страны, санкционировав безумную попытку жалкой группы офицеров и политических авантюристов уничтожить Временное правительство, т. е. полностью разрушить единственную дамбу, которая одна только и могла спасти Россию от нового взрыва анархии.

Вернувшись с Московского совещания, я более чем когда-либо чувствовал, что Россию можно спасти, лишь неуклонно следуя по тому пути, по которому ее вело Временное правительство с самого первого дня революции. Правда, в начале августа в кабинете было только три члена первоначального Временного правительства, созданного Революцией — Терещенко, Некрасов и я. Мы все трое, более полугода следившие за ходом событий в России изо дня в день с самой центральной точки обзора, видели, как медленно, но верно росла в силе и устойчивости новая Россия, преодолевая одну за другой все политические, экономические и психологические препятствия. Приближался конец кампании 1917 года. Общая межсоюзническая проблема на фронте была решена. Ленин скрывался. Советы были отодвинуты на задний план национальной жизни. Укрепилась власть государства. Через три месяца должно было собраться Учредительное собрание, за три месяца, в течение которых предстояло еще много напряженной работы, но в рамках более сильной, более твердой государственной организации.

Все это было совершенно ясно всякому, обладающему хоть сколько-нибудь здравым смыслом, объективным видением. Казалось, не слишком много было ожидать такой объективности от политической и культурной верхушки России, которая всего за несколько месяцев до этого была свидетелем роспуска монархии и на себе испытала все язвы старого режима. Они, старые, опытные политические вожди, должны были лучше других понять то громадное, сверхчеловеческое терпение, которое требовалось в управлении Россией в первые месяцы после катастрофы, равного которому, быть может, не было со времен падения Римской империи.

Однако терпения не хватило!

Еще шаткая дамба, защищавшая Россию от разорения и распада, была взорвана руками людей, которых можно было обвинить во всем, кроме отсутствия патриотизма. Но есть, по-видимому, слепая любовь к родине, которая хуже открытой ненависти. Московское совещание стало прологом к страшной драме, развернувшейся между Могилевом, штабом главнокомандующего, и Петроградом, резиденцией Временного правительства.

Глава XIV

Заговор справа

Безумный мятеж главнокомандующего, открывший двери в Кремль большевикам и в Брест-Литовск Людендорфу, был последним звеном в заговорах правых против Временного правительства. Зарубежное общественное мнение склонно рассматривать корниловское движение как почти неожиданный взрыв ярого патриотизма со стороны Корнилова и его сторонников. В соответствии с картиной, изображающей русскую историю февраля-октября 1917 г. как процесс постепенного и нарастающего распада, советизации и большевизации государства, мятеж генерала Корнилова представлен как героический поступок самоотверженного патриота, стремящегося напрасно освобождать Россию от «безвольного» правительства и спасти свою гибнущую страну у самого края пропасти.