Казаки

Ромоданавский стал в Богушевке над Днепром, отправил на другой берег стольника Приклонского с значительным отрядом московских людей и казаков, а сам с остальным войском пошел далее вниз, по левому берегу Днепра. Приклонский, счастливо переправившись, вошел в город Черкасы без сопротивления, и поставил в Черкасах полковником Михайла Гамалею. Из Черкас Приклонский пошел далее, намереваясь взять Чигирин. Но в то время Хмельницкий уже успел явиться в Чигирин и собрать орду. Хан прислал ему большое войско под начальством султанов Селим-Гирея и Мехмет-Гирея. Приклонский, не дошедши до Чигирина, неожиданно услыхал, что на него идет сила, и поворотил к Днепру, к Бужину. Против самого Бужина у Крюкова стоял на левой стороне Ромодановский. Приклонский поспешил туда, но татары догнали его прежде, чем он успел переправиться. По донесению Хмельницкого, московским ратным людям на правом берегу Днепра нанесли два поражения: одно 1 августа под Крыловым, где татары уничтожили отряд московских людей и украинских дейнеков, — вероятно, передовой отряд Приклонского, — -взяли две пушки, все военные снаряды; потом 3 августа нагнали самого Приклонского под Бужиным с десятью тысячами, и там поразили его наголову, взяли семь пушек, много знамен, барабанов и боевых снарядов. Но по известию летописи Самовидца, участвовавшего если не в этом самом сражении, то вообще в войне этих дней, Приклонский потерял мало, и, защищаясь, успел с табором своим переправиться на левый берег. Потерпели наиболее малорусы; у них не стало терпения идти в таборе, они выскочили из табора и пустились скорее вплавь через Днепр, тогда мелководный, но и то с другого берега пушечными выстрелами русские разгоняли татар и мешали истреблять плывущих. Переправившись через Днепр, Приклонский соединился с Ромодановским, и все войско поспешно отступило. По известию Хмельницкого, султан Мехмет-Гирей догнал его при переправе через Сулу и поразил жестоко, взяв восемнадцать пушек, и весь табор достался татарам. Ромодановский с остатком войска ушел в Лубны. Самовидец не говорит об этом поражении вовсе; кажется, что вообще донесения Хмельницкого, хотевшего перед королем уменьшить стыд своего поражения, преувеличены, и доверять им нельзя, тем более, что для самого Хмельницкого его успехи не исправили последствий его поражения на левой стороне Днепра.

XIV

Эти-то последние события произвели всеобщее волнение в Украине правого берега. Все видели неспособность Хмельницкого; надежда на поляков и страх их силы поколебались. Коронное войско не приходило впору на помощь козакам, воевавшим против Москвы, а та часть его, которая находилась с запорожским гетманом, была несчастлива. Татары рассыпались по Украине, грабили своих союзников, уводили в плен женщин и детей. Татары стали чувствовать презрение к полякам и советовали козакам отдаться Оттоманской Порте: под ее могучею властью Украина найдет свою целость и безопасность; великая сила оттоманской монархии и ее подручных татар защитит ее и от ляхов, и от москалей, на которых нет козакам надежды. Турецкий государь великодушно будет хранить права козацкие, — так говорили татарские мурзы, и этот голос достигал уже до сведения поляков. В то же время татары стращали малорусов, что если не станется по воле хана, то Украине придется очень плохо: и в самом деле, шестьдесят тысяч орды, разгостившейся в русских провинциях, были опаснее всех врагов. Но успех царских войск стал возвращать подорванное уважение к московской силе; возобновлялась прежняя наклонность быть под рукою православного монарха. Запорожцы, первые провозгласившие Юрия гетманом во дни Выговского, теперь стояли за возведение в гетманы Брухо-вецкого, под царским покровительством, показывали Хмельницкому злобу и, если верить Величку, писали такие послания: «Пролитая тобою кровь, как кровь Авеля, вопиет к Богу о мщении; знай, что ни орда, ни поляки не спасут тебя от ожидающей тебя беды. У нас есть верный способ взять тебя посреди твоего Чигирина и выкинуть прочь, как выкидывают из верши негодную пиявку... Не вводи ты нас более в грех; выбирайся сам из Чигирина и беги куда хочешь: не забирай только с собою войсковых клейнотов, ибо ты нигде с ними от нас не спрячешься... И если ты заблаговременно из Чигирина не выедешь, то мы явимся и не только размечем стены дома твоего, но не оставим в живых и тебя, злодей и разоритель нашей отчизны!»