Кейс президента: Историческая хроника

При этом продолжали по расписанию ходить пригородные электрички, отходили и подходили поезда дальнего следования, летали самолеты «Аэрофлота». В аэропорту Шереметьево в зале депутатов Верховного Совета ждал вылета на Ленинград мэр города на Неве профессор Собчак — один из ближайших сотрудников Ельцина. Его немногочисленная охрана нервничала, ожидая «гостей» с Лубянки. Но вместо ожидаемых гостей к Собчаку пробился корреспондент радио «Свобода» Максим Соколов. Собчак — блестящий оратор и правовед — всегда с готовностью давал интервью западным радиостанциям. Не отказался он этого сделать и на этот раз. Еще никогда радио «Свобода», чье «грязное, бандитское гнездо» находилось в Мюнхене, не имело столько слушателей в СССР. Во всех домах необъятной страны радиоприемники были настроены на волну «Свободы». Она вещала в Белом Доме России, развернув свой корпункт на 11-м этаже, ее слушал Крючков в своем кабинете, и президент Горбачев на своей даче в Форосе. «Это антиконституционный переворот, — звучным голосом университетского профессора разъяснил Собчак, — режим Чрезвычайного положения в нашей стране может быть объявлен только Верховным Советом при наличии объективных данных. Как-то…» Аудиторией профессора Собчака был весь мир… На вопрос, что ему известно о судьбе Горбачева, Собчак, без тени колебаний, отвечает: «Разговоры о болезни Горбачева — ложь. Президента пытались заставить отказаться от своего поста. После его отказа была использована версия о его болезни». Корреспондент не стал интересоваться у мэра Ленинграда источниками его информации. Собчак никогда не кидает слов на ветер и не пользуется слухами. Если он говорит, то значит так оно и есть…

Голодные солдаты начинают бродить по московским улицам в поисках пищи. Некоторые суются в магазины, которые, как правило, закрыты. Открытые — зияют уже привычными пустыми прилавками. Танки, БТРы и БМП окружены толпами людей. На танках гирляндами висят дети. Девушки обнимают солдат и офицеров. Сердобольные бабушки и домохозяйки суют в танки батоны и всякую снедь. В жерлах орудий букеты цветов. Некоторые матери находят среди экипажей танков своих призванных в армию сыновей. Слезы, объятия. Прижавшись к своим мамам, плачут несчастные мальчики, почти дети, оторванные от них той же силой, которая сейчас бросила их убивать собственных матерей. Офицеры отводят глаза. Почти весь офицерский корпус армии славянский: русские и украинцы. То, что получалось в Средней Азии, в Закавказье и даже в Прибалтике, начинает буксовать в Москве. Ведь все русские! Что же творится? На танках поднимаются русские трехцветные флаги, танки медленно ползут по улицам столицы, древней столицы Руси и России. Начинает твориться что-то невообразимое. Люди кричат, обнимаются, целуются, бегут вслед за танками, направляющимися к Белому Дому. Многие плачут, не стыдясь слез. И хотя танков всего десять, хотя остальные еще мрачно и безучастно стоят вдоль улиц, но уже что-то произошло. Лица! Изменяются лица людей, превращенные семидесятилетней тиранией в нечто тупое и безликое. Какие прекрасные русские лица. Такие можно встретить наверное только во время катаклизмов и только в Москве. Уже никто не слышит и не слушает, что вещают громкоговорители, но они продолжают работать:

«Постановление № 2 ГКЧП СССР. О выпуске центральных, московских и областных газет…

1. Временно ограничить перечень выпускаемых центральных, московских городских и областных общественнополитических изданий следующими газетами: «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная звезда», «Советская Россия», «Московская правда», «Ленинское знамя», «Сельская жизнь».

2. Возобновление выпуска других центральных газет и общественно-политических изданий будет решаться специально созданным органом ГКЧП СССР. Москва, 19 августа 1991 года…»

Танки с поднятыми на башнях трехцветными флагами вползают на площадь перед Белым Домом России, окруженном несметными толпами людей. Из Дома выходят Ельцин, его вице-президент Руцкой, Руслан Хасбулатов и Иван Силаев. Кругом вооруженная охрана. * Высоко на крыше снайперы зорко следят за крышами соседних домов. Народ ревет: «Ельцин! Ельцин!»

Президент России залезает на башню танка Таманской дивизии. И хотя по аналогии это напоминает легенду о Ленине на броневике, поведение Ельцина больше (до мелочей похоже) на действия Генриха IV Бурбона в период борьбы с легистами, а Москва — это уже Париж то ли до, то ли после Варфаломеевской ночи. Вот так, окруженный только кучкой преданных сторонников с благородными сердцами и длинными шпагами, мужественный король-гугенот бросил вызов всему европейскому католицизму и победил…

С башни танка Ельцин зачитывает обращение к народу: