Кесарево сечение

"На эти вопросы я не могу дать определенные ответы. И данный меморандум их также не содержит. Он, если вы помните, декларирует необходимость начать подготовку полетов за пределы Солнечной системы. Я принял это как руководство к действию. Моя задача проста. Я намерен создать ядро, способное улететь за пределы Солнечной системы. Я должен сформировать экипаж, который будет готов к старту в любой момент. Дальше ядро будет перманентно достраиваться, а экипаж – перманентно существовать в состоянии готовности к старту. Если в какой-то момент станет ясно что нужно лететь – мы к этому будем готовы. Как говорится, "отныне, и впредь". Человечество будет располагать таким средством, и пусть само выберет цель".

Лицо Сомова расплылось в улыбке.

– Как вам этот пассаж? – осведомился он.

Мы с Васей переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Как лозунг – недурно. Цель благородная, и все такое.., – сказал Вася, имитируя вдумчивый подход.

– Цель – да. Но средства? – сказал я, делая то же самое.

– Угу.., – буркнул Сомов. – На самом деле, вот этот космический объект и есть средство. А цель… Ее мы пока даже обозначить не можем. Более того, эта цель намеренно не ставится. То есть, мы с вами ее можем придумать и предложить "человечеству". Но кто-то придумает другую цель, предложит, потом найдутся еще… И чего-то в этой схеме не хватает.

– Не хватает механизма определения цели, – сказал я.

– Именно. Но, согласитесь, это красиво!

– Возможно, – сказал я. – Но это наталкивает на разные неприятные мысли. Создается нечто, похожее на ружье, которое неизвестно когда выстрелит. И неизвестно в кого.

– Именно. Вот это последнее меня очень сильно обеспокоило. Я поделился своим беспокойством с Артуром. Он сказал, что пока мое беспокойство не имеет под собой никаких оснований. И в упор спросил, намерен ли я препятствовать. Я, немного подумав, ответил, что пока нет. Но буду иметь в виду, и буду думать. А ему советую подумать над механизмом принятия решения. Он сказал, что постоянно имеет в виду, что такой механизм должен быть найден, но пока актуальность этого вопроса не столь значима, поскольку реализация проекта еще только в зародыше. Если мне нужны гарантии того, что вопрос будет решен вовремя, он такие гарантии дает. И улыбнулся. Я первый раз видел улыбку на его лице. И мне вдруг показалось… Мне показалось, этот человек уже знает, что корабль класса звезда-звезда непременно понадобится человечеству в какой-то обозримой перспективе. И, похоже, он знает, зачем именно.

Я связался с Гирей, и настоял на встрече. Он с порога заявил, что не намерен обсуждать деловые вопросы, но готов мне лично дать деловой совет. Он убежден, что с меня вполне достаточно той порции кипения жизни, которую я получил, занимая столь ответственный пост, пора мне уступить дорогу молодым, а самому заняться дальнейшими размышлениями, обобщением опыта и, главное, философским анализом всего комплекса проблем, связанных с освоением космического пространства. Аргументация была примерно следующая:

"Чиновников, Володя, у нас вполне достаточно, а вот людей, способных указать человечеству светлый путь дальнейшего развития – кот наплакал. Как ты знаешь, у нас в ГУКе есть такая структура: прогнозисты. Но они ничего не могут спрогнозировать даже на ближайшие двадцать лет. Я пытался взаимодействовать с писателями-фантастами, но у них слишком буйная фантазия. Максимум, на что они сподобились – звездные войны. В результате, бедное человечество идет по пути прогресса наугад, практически вслепую. Оно вытягивает шею, пытаясь разглядеть, что там впереди, а, как сказал классик, вытянутая шея – чрезвычайно уязвимое место для любой петли".

Я осведомился, не имеет ли он в виду гипотетических пришельцев из сопредельных миров, жаждущих овладеть нашим?

"Нет, – сказал он. – Я пришел к выводу, что не видя перспектив, человечество попадет в силки, расставленные им самим. Или, хуже того, удавится от одиночества. Так сказать, самоустранится от бытия".

Мы еще поговорили о разном, разделили мнения друг друга, а под занавес решили, что пора нам однажды "соединиться воедино", взять детей, внука, и поехать куда-то, "где ярко светит солнце и волны ласкают песок". Упоминались также пальмы и, почему-то, "свежие мулатки".

– Вероятно, разговор шел под коньячок, – немедленно отреагировал Василий. – Я заметил, что под это дело Петр Янович часто к ним обращается. Видимо, какие-то воспоминания молодости…

– Да, – Сомов устало потер глаза. – Где-то с середины транквилизатор фигурировал в деле основательно… На чем, бишь, мы остановились?

– На свежих мулатках.