Кесарево сечение

– Садись Глеб, – сказал он. – Вот смотри на этого типа. Мне донесли, что вчера он подозревал меня в нехороших делишках, порочащих связях и злых умыслах. Скажи, а почему бы мне его тоже не заподозрить в чем-нибудь аналогичном? Но я ведь так не поступаю… А почему?

– Это для меня загадка. Я бы, на вашем месте, поступил.

– И это называется друг, – буркнул Вася.

– Но я так не поступлю, – сказал Гиря. – Потому, что соблюдаю принцип сохранения единства рядов. Я не только его не заподозрю, я буду продолжать в него свято верить. Потому что знаю: он, и только он один может добыть для меня один факт. А именно: меня интересует, примерное общее количество аварийных КК, изменивших свои траектории. Меня интересует их качественный состав. Меня также очень интересуют сроки, когда это происходило. Ну и, по возможности, параметры траекторий до и после коррекции… Василий, на тебя смотрит вся наша древняя цивилизация. Ты пропитался чувством высокой ответственности?

– Насквозь, – сказал Вася уныло, понимая, что ему предстоит опять взаимодействовать с какими-то "человечками" и ковыряться в базе данных, вместо того, чтобы упражняться в остроумии и сочинять блестящие гипотезы. Он сделал мученическое лицо и нарочито медленно начал выходить из кабинета, надеясь, что шеф передумает.

Но Гиря был суров и непреклонен.

– Меня не интересует, как ты это сделаешь, – бросил он Васе вслед. – Валерий Алексеевич гарантировал успех – все претензии к нему. Иди и работай. То есть, я имел в виду, хорошо все обдумай и начинай работать. И еще одно. – Гиря сделал многозначительную паузу, а потом добавил тихо: – Не светись.

Вася ушел заметно повеселевший. Сбывалась его мечта стать нелегалом.

После его ухода Петр Янович сделался необыкновенно деловит и энергичен.

– Глеб, – сказал он, – все это мне чрезвычайно не нравится. Вместо того, чтобы в свое удовольствие плести интриги и заниматься политическими играми, я вынужден почти непрерывно проводить какие-то дурацкие собеседования и заниматься воспитательной работой. Короче, болтовней. Плюс ко всему меня принудительно ментоскопируют в собственном кабинете. С этим пора кончать! Так и быть, сегодня я еще буду вести расследование сам, а с завтрашнего дня ты занимаешься звездными делами Асеева самостоятельно, под моим, разумеется, руководством. Придумываешь гипотезы, собираешь факты, продумываешь мероприятия, даешь указания Куропаткину, и так далее до бесконечности. И обо всем мне немедленно докладываешь. Отныне твой флаг – самостоятельность! Я делегирую тебе все свои полномочия. А сейчас свяжись с Сомовым, предупреди, что мы тут наметили вечернее заседание – его присутствие обязательно. Найди Валерия Алексеевича, скажи, что его интеллект нам необходим до зарезу. Часам к шести пусть подтягиваются…

Сомов "подтянулся" первым. Они с Гирей обменялись рукопожатием и похлопываньями по плечам, после чего удалились в буфет хлебнуть чайку. Чуть позже в дверь заглянул Сюняев, не обнаружил никого, кроме меня, и начал брюзжать. Успокоился он только тогда, когда я сел на место Гири, объявил заседание открытым, и дал ему слово. Он сразу замолчал, и мы молча прозаседали минут пятнадцать.

Наконец, Гиря и Сомов вернулись. Состоялся следующий диалог:

– Здравствуй Валера, здравствуй, родной!

– Здравствуй Корнеич! Страшно рад тебя видеть!

– Как жизнь? Как дети?

– Да какая там жизнь… Прозябаю, Володя, прозябаю… Конкуренция, завистники… Режут крылья на корню!

– Слышал, ты дочь выдал замуж?

– Да… Нашел тут одного молодого идиота – взял даже без приданого… Извини, Глеб, – спохватился он, – это я так образно выражаюсь.

– Бога ради, Валерий Алексеевич, выражайтесь на здоровье. Мне даже приятно… из ваших уст…

– Хм… Да'c… Язык мой – враг мой…

– Как тут у вас дела-делишки?

– Отвратительно, и даже еще хуже. Петя бесится, сходит с ума, а виноват всегда я…

На этом диалог закончился, поскольку Гиря выгнал меня со своего места и призвал всех к "восстановлению порядка в полном объеме". И тут же взял слово. Сначала он виртуозно исполнил монолог-резюме для Сюняева по всем эпизодам ментоскопирования. Закончил так:

– Фамилия Асеев упоминается в контексте всех эпизодов. Везде фигурирует некий ящик с присосками. Никаких доказательств того, что с нами проделали именно то, что декларировали, нет, и у меня такое предчувствие, что их и не будет. Какая-либо видимая связь этих ящиков с Непалом и ламами не прослеживается, однако Асеев в Непале был. Все. Нет, не все. Мне непонятно, почему они Валерия Алексеевича обидели…

– Кто это меня обидел? – изумился Сюняев.

– Ну как же! С меня сняли копию, а с тебя нет. Завидуешь?

– Да как тебе сказать, Петя… Нет. Я же понимаю, почему копию надо было с тебя снимать, а не с меня.

– Почему? Ты ведь умнее меня в два с четвертью раза – я это признаю.

– Ну, положим не в два, а в четыре, но это никому не интересно. Видишь ли, в твоей голове содержится все, что есть в моей, и еще много лишнего. Я ведь если до чего додумаюсь, сразу тебе докладываю, а таких "я" не один и не два.