Кэтскиллский орел

- Рассел сразу же понял, что я задумала, и... стал цепляться как можно сильнее. Принялся прослушивать мой телефон. Поставил людей, чтобы за мной наблюдали. Прошлой зимой не позволил приехать в Нью-Йорк на спектакль, в котором танцевал Пол.

- Каким же это образом ему удалось тебя остановить? - спросил я.

Сьюзен смазала внутреннюю поверхность формы для выпечки, используя спецспрэй. Все это время она качала головой. Затем поставила и тюбик и форму на стол, развернулась, оперлась о стойку. Ее нижняя губа была припухлой, а глаза - голубые, огромные.

- Он сказал "нет".

Связь, возникшую между нами, можно было пощупать руками. Казалось, весь остальной мир исчез и мфг остались в стерильной комнате, в палате для детей с иммунодефицитом.

- Вот так. Все очень просто, - сообщила Сьюзен. - Я не могла ничего делать, если он мне запрещал.

- Что было бы, если бы ты настояла на своем?

- Что? Уехала бы? После того, как он сказал "нет"?

- Да. Может быть, он или его люди помешали бы тебе это сделать?

Я увидел на фоне загорелого лица ее белые верхние зубы, когда она принялась покусывать нижнюю губу. Отпил кофе.

- Нет, - сказала она.

Она еще раз перемешала тесто и вылила его в форму, отскребая остатки от стенок миски.

- Тогда я снова обратилась к доктору Хилльярд, - сказала она.

- Снова?

- Да. Я начала посещать ее практически сразу после того, как уехала из Бостона. Но Расселу это не нравилось. Он не одобрял психотерапию. Поэтому я прекратила.

Говоря, Сьюзен держала форму на весу, словно напрочь позабыв о ней.

- Но после того, как я не смогла поехать в Нью-Йорк и поняла, что не способна его прогнать, но и жить с ним тоже не в состоянии, да еще и тебя забыть не могу, я снова принялась посещать сеансы психотерапии.

Она взглянула на форму, некоторое время непонимающе разглядывала ее, затем открыла духовку и поставила форму туда.

- А Рассел?

- Узнав про это, он страшно разозлился.

- И?

Сьюзен пожала плечами:

- Рассел меня любит. Где бы и с кем бы он ни был, он всегда меня помнит и любит. Я понимаю, у тебя сложилось о нем совершенно иное представление...

- Наше отношение к чему бы то ни было основано на личном опыте, сказал я. - И твое и мое отношение верны, только опыт у нас разный.

Она снова улыбнулась:

- Видимо, тебе не слишком приятно слышать о том, что он меня любит.

- Я могу слушать все что угодно, - успокоил ее я. - И о чем угодно.

Сьюзен взяла со стойки небольшую дыню и принялась нарезать ее полумесяцами.

- Доктор Хилльярд показала мне, что мои чувства к Расселу и его чувства ко мне не простая привязанность. Когда мы с ним встретились, он понравился мне, и я потянулась к нему, потому что он полюбил меня всем сердцем. Что бы я ни захотела, что бы ни сказала... Он походил на ребенка. Любил меня до смерти.

- Довольно опасный ребеночек, - заметил я.

- Да, - согласилась Сьюзен. - Это часть его очарования.

- Такую любовь ты и заслуживала?

Сьюзен кивнула.

- Ты нашла способ оставить меня, - сказал я, - и одновременно наказать себя за это.

С нарезанных долек дыни Сьюзен принялась счищать косточки в раковину.

- И Рассел... - продолжил я.

- Я старше его, - перебила Сьюзен.

Я кивнул. Сьюзен сполоснула кусочки дыни.

- И принадлежу - позволь воспользоваться этим словом за неимением иного - другому мужчине, - сказала она.

- Мне.

- Ага.

- И что? - спросил я.

- Я значила для него больше, чем какая-либо другая женщина в его жизни.

Я подумал о Тайлер Костиган, о том, как она сидит в своем элегантном пентхаузе и рассказывает о "маленькой жирной мамочке" Рассела.

Я отпил глоток кофе:

- Но ты решилась.

Она кивнула:

- Доктор Хилльярд убедила меня в том, что мне необходимо побыть в одиночестве, проверить собственные чувства. Побыть без тебя и без Рассела.

- Однако самой тебе было не справиться, и поэтому ты вызвала Хоука.

- Мне стало страшно, - призналась Сьюзен. - Мне казалось, что Рассел меня не отпустит. Считала, что, когда скажу ему, что собираюсь уехать, он не станет мне мешать. Но и не позволит никому помочь мне.

- Итак, приехал Хоук, -- сказал я.

- Остальное ты знаешь.

Она положила дольку дыни на доску и аккуратно срезала корочку.

- Почти все, - сказал я.

Сьюзен кивнула. В холодильнике она отыскала несколько веточек зеленого винограда без косточек, вымыла их и положила в дуршлаг, чтобы вода стекла.

- Все равно я еще мало что понимаю, не разобралась до конца, промолвила Сьюзен. - Мне необходимо отправиться в Сан-Франциско, повидать доктора Хилльярд.

- А местный психоаналитик тебя не устроит? - спросил я.

- Придется начинать все сначала. Нет. Мы с доктором Хилльярд слишком далеко продвинулись, чтобы можно было бросить это в таком виде.

Сьюзен вынула из холодильника кусок мюнстерского сыра и принялась тоненько нарезать его специальным ножом с огромным лезвием.

- Ты не могла бы остаться здесь и не высовываться, пока мы не р с Джерри Костиганом?

- Не могу, - сказала Сьюзен. - Я хочу помочь вам в этом деле.

Я кивнул:

- Хорошо. Это очень кстати.

Я почувствовал запах пекущегося хлеба. Сьюзен аккуратно разложила кусочки сыра между дольками дыни на большой тарелке. Середина осталась пустой.