Читаем Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА полностью

Даже в самых безумных своих фантазиях я не смог бы предвидеть, что через месяц гениального рэпера не станет.

The N-Word / Слово на букву «н»

Нигга – это праведное слово. Ниггер – неправильное слово. Нигга рождается из общей крови, пота и слез, пролитых братьями и сестрами. Ниггер – слово ненависти. Нигга – слово любви. Ниггер – разделение. Нигга – единение. Огромный мир отделяет того, кто говорит: «Ты мой нигга», от того, кто говорит: «Ты – ниггер».

Ниггер это этнофолизм, слово, используемое исключительно для оскорбления этнической группы. Для многих поколений черных мужчин и женщин, живших до меня, это слово было как ножом по сердцу. Я понимаю, почему они не хотят больше никогда его слышать, в любой его форме.

Но времена меняются, слова меняются, смыслы меняются. Гений нового поколения ниггас в том, что они взяли худшее слово, каким нас можно назвать, переиначили его, перепридумали заново и наделили его душой.

В былые времена белые говорили о «good Negro», «хорошем негре». Сегодня я говорю о «bad nigga», «плохом нигге». ЛеБрон Джеймс – bad nigga; в истории баскетбола, наряду с MJ, пожалуй, самый. Трэвис Скотт со своим изобретательным умом – bad nigga. Работая со словами, переворачивай их смысл. Если тип умеет петь, как Максвелл или Энтони Гамильтон, он ill[13]. Если книга блестяще написана, как «Автобиография Малкольма Икса», это dope, пусть даже Малкольм и перестал толкать dope

, когда прозрел.

Есть разные bougie[14] нигги, множество образованных и даже блестящих политиков и профессоров, которые не только не хотят, чтобы их называли ниггами, они хотят, чтобы это слово было полностью вычеркнуто. Я знаю, откуда в них это. Они слышат не «нигга»; они слышат «ниггер». Они чувствуют боль прошлого, когда белые смотрели на нас как на низшую форму человека или вовсе как на нелюдей. Людей в рабстве называли ниггерами. Наши деды и родители боролись за свое достоинство. «Негр» равнялось достоинству. Они настаивали на этом. Да благословит их Господь за это. Но благослови Господь и нас за то, что мы смогли перевернуть игру.

Я слушаю собственный язык и слышу комбинацию деревенского и бетонного, Каролины и Чикаго, глухомани и большого города. Это моя эволюция. У меня есть запеченный до хрустящей корочки южный лексикон из детства и есть ультра-урбан-рэп из грозного гетто.

Мне нравится думать о происхождении языка и познавать его. К примеру, я знаю, что слово «jazz», наша музыка, вышедшая из борделей Нового Орлеана, была синонимом е***и. Мужик мог сказать женщине: «I want to jazz you» – «Хочу тебя джазнуть». Я даже слышал интервью с одним из пионеров джаза. Тип сказал, что ему не нравилось употреблять слово «джаз». Сказал, оно слишком вульгарное. Он искал более респектабельный термин. Но черт возьми, сегодня «джаз» – прекрасное слово. Мы сразу думаем о Майлзе Дэвисе или Херби Хэнкоке.

Споры вокруг термина «нигга» продолжаются, но насколько я могу судить, они утратили смысл. Поезд уже тронулся со станции. Вы не заставите десятки миллионов ниггас перестать говорить «нигга». Я понимаю аргумент в пользу самоуважения. И я соглашаюсь. Но если я назову тебя «мой нигга», это потому, что я уважаю

тебя. Если я назову тебя bad, это потому, что я считаю тебя хорошим. А если ты ill, то со здоровьем у тебя наверняка порядок.

Еще кое-что: я называю этим словом многих белых типов. Фли, сумасшедший басист Red Hot Chili Peppers – четкий нигга. Как и Eminem.

Хип-хоп доказал, что слова без мелодии могут рождать музыку. Слова как ноты. Джазмену нужны его блюзовые ноты. Рэпперу нужны его четкие слова. «Nigga». «Thug». «Gangsta». «Bitch». «Ho». В зависимости от контекста эти ноты могут звучать прекрасно. Эти слова, оказавшись в руках поэтов вроде Кендрика Ламара, заставляют истории оживать. Делают их настоящими. Сохраняют настоящими. Как вы убедите таких людей, как Jay-Z, или Drake, или Lil Wayne, или J. Cole, писать более уважительно? Как заставите их цензурить собственный словарь? Их голоса и есть их словарь, и именно их голоса доносят нам, что то, о чем они читают, праведно. Если голос подчищать, он утратит свою искренность.

Подводя итог: себя самого я не называю афроамериканцем. Я называю себя N I G G A. А все четкие ниггас знают, что это значит.

O

Barack Obama · OGs · Official Block Family · Hakeem Olajuwon · One-and-Done · Shaquille O’Neal · Onyx

Barack Obama / Барак Обама

Бывают моменты, когда я вспоминаю свой год в Чикаго и гадаю, пересекались ли когда-нибудь мои пути с Обамой. Приходил ли он хоть раз посмотреть на меня в Фаррагуте? Смотрел ли хоть раз игры Полночной Лиги? Когда он занимался организацией жизни в районе, стучался ли он в мои двери?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее