Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА

Пожалуй, я был главным членом Fun Police, но точно не единственным. Мои пацаны Тим Хардауэй, Гэри Пэйтон, Джейсон Кидд и Алонзо Моурнинг тоже служили в этом органе. По задумке в Fun Police баскетболисты играли роль копов под прикрытием, следивших за тем, чтобы народ от души веселился и не скучал. Но в сюжете всегда был неожиданный поворот. В одном из роликов, к примеру, Fun Police в составе меня, Зо и Хардауэя помогала людям находить свои места на трибунах на матче NBA. Когда дорого одетая чета богатеев показала нам свои билеты на места в первом ряду, мы их отправили на галерку. А когда к нам подошли трое чернокожих пацанов с билетами на галерку, мы их отправили в первый ряд. Справедливость восторжествовала.

Эти мини-драмы стали частью поп-культуры. Баскетболисты представали в роли фантазийных «хороших полицейских», которые от души развлекались; баскетболисты представали героями, даже не прикасаясь к баскетбольному мячу.

Погружение в культуру Nike стало для меня откровением. Я увидел, как они пускают в оборот свои педали. Примерь эти кроссы от Бо Джексона. Примерь эти именные от Диона Сандерса. Зашнуруйся в тапки от Агасси. Все постоянно в движении, постоянно работает: машина по раскрутке товара пашет 24/7, индустрия мировых масштабов продвигает бренды, и мне удалось своими глазами увидеть, как это происходит.

Возьмем Винса Картера. Винс рассчитывал выйти из своей сделки с Puma. Это все происходило в 2000 году, пока мы с ним оба добывали золото для сборной на Олимпиаде. После нашей победы над Францией Nike закатил вечеринку на яхте. Винс был там вместе со своим агентом. Я видел, что они решают какие-то деловые вопросы. Позже я осознал, что Винс кое-чего не понял: будучи первым топ-спортсменом на контракте с Puma, он мог стать для них глобальной фигурой, лицом компании. Но Винс хотел в Nike. Винс получил Nike, но вот Nike не очень-то оценил Винса. Они не стали снимать бесчисленное множество рекламных роликов с ним. Не стали раскручивать его бренд так, как могли бы.

Я смотрел на все это и размышлял. Я понял, что в деле обувных контрактов нужно очень осторожно выбирать сторону.

Я особенно любил две модели от Nike: Garnett Air Flightposite 2, для которой я написал послание с благодарностями Южной Каролине и Чикаго – его разместили на подошве кросс. Это многое для меня значило. А еще я сходил с ума от прозрачной пузырчатой подошвы радужного оттенка и контрастного сочетания черного с сиренево-синим. Air 3 Garnett тоже были крутыми, особенно в цветах «Минни»: зеленом с белоснежными вкраплениями.

Но с Nike было не только веселье и развлекухи. Помню, как они презентовали Shox, свою новую технологию. Я не оценил Shox. Мне не нравились ощущения от них на площадке. А еще мне не нравилось, как выглядели эти кроссовки. Образец модели, который я увидел, выглядел донельзя тупо. Разногласия достигли апогея на Матче Всех Звезд в Атланте в 2003-м. Nike организовал большую вечеринку в раздевалке. Повсюду были камеры. Журналисты бесновались. Там-то Nike и рассчитывал представить модель Garnett 4 Shox. Но когда мне ее показали, я не смог изобразить восторг. Кроссовки меня совсем не впечатлили. Тогда директора Nike начали наседать на моего агента, чтобы он заставил меня сделать вид, будто мне нравится это дерьмо, хотя на самом деле это было не так.

Когда журналистов выгнали, началась заваруха с участием Nike и моего агента. Пиджаки из Nike орали о том, что я должен демонстрировать любовь к продукту, мой агент мочил их сарказмом, говоря: «Да, конечно, мой клиент скажет, что ему нравятся самые отвратительно выглядящие кроссовки, которые вы когда-либо выпускали, ага».

На кону стояло много бабок, и я мог бы притвориться. Но для меня кроссовки сродни полотнам живописи. Ты начинаешь с пустого холста. А потом вкладываешь в работу всю душу. Она должна отражать твои внутренний ритм и чувство стиля. Garnett 4 были неуклюжими.

А еще кроссовки похожи на рэп. Им нужен свой флоу. У самых крутых рэперов свой неповторимый флоу. То же касается и самых крутых кросс. Поначалу Nike привлекал меня к процессу создания моделей. Но со временем они стали думать, что хорошо изучили мой вкус, и с ходу выдали модель, которая близко не соответствовала мне по духу. Поэтому я заспешил прочь.

Я покинул Nike, сохранив огромное уважение к их инженерным достижениям. Инженерия у них просто космос. Не могу сказать, что они всегда использовали только лучшие материалы, но они многому научили меня по части этих материалов. И это помогло мне сделать следующий шаг.