Хакни рутину. Как алгоритмы помогают справляться с беспорядком, не тупить в супермаркете и жить проще

Некто Дуэйн отправился в поход по Скалистым горам Канады. Здесь кристально чистые озера с бирюзовой водой прячутся в лесной чаще, а в воде отражается все величие грандиозных гор и деревьев. Птицы щебечут, порхая в чистом небе, а с запада дует нежный бриз. В такие моменты кажется, что весь наш мир – царство тишины и покоя. Как будто нигде не льются реки крови, нет всемирного потепления и нищеты. «Идеалисты правы, – шепчет проплывающая в небе тучка, – несомненно, правы».

И все же мысли Дуэйна витают далеко отсюда. Сегодня утром, когда группа выдвинулась из Ванкувера, ему довелось стать свидетелем необычного зрелища. Он видел, как утка прохаживалась вдоль берега, виляя хвостом, как будто танцевала румбу. С тех пор нет ему покоя – он изо всех сил старается составить смешное, но в то же время короткое предложение, чтобы описать всю прелесть сцены, используя не более 140 символов. Такое ограничение диктует прибор, созданный для того, чтобы расширить нашу свободу. Дуэйн не может подвести армию незнакомцев, на чье восхищение он рассчитывает.

Мозг, как утверждают нейрологи, обладает способностью выделять во всем отличительные черты. Когда в тихой комнате вы слышите какой-то шум, ваш мозг фиксируется на нем. Если вы находитесь в шумной комнате и слышите звук, непохожий на другие шумы, то ваше сознание непременно вычленит его. Информация, которая встречается часто, обычно рассматривается мозгом как менее значимая, и он отфильтровывает ее поток.

Метод, которого придерживаются многие, печатая эсэмэски с пропуском часто встречающихся букв, например гласных, частично основан на положении из теории информации. Оно гласит, что «длжна передвться тлько инфрмция сущствнная для ншго понмния». Благодаря избыточности языка предыдущее предложение понятно, потому что пропущенные буквы можно угадать. Поэтому, когда нам надо сократить текст и не потерять суть, как в случае с Дуэйном, такой подход вовсе не так уж плох. Именно так мы делали до появления системы упрощенного набора текста.[30] Но вместе с экономией места этот подход приводит к потере данных, пусть неинформативных и несущественных.

До сих пор мы говорили о более быстрых или более медленных способах выполнения задач, а сейчас речь пойдет о вещах, которые занимают больше или меньше места. Этот баланс важен для оценки различных подходов к решению проблем: часто ученые-компьютерщики сравнивают скорость разных методов (временна́я сложность выполнения задачи), но иногда оценивают, как много памяти или места на диске эти методы занимают (пространственная сложность).

ЦЕЛЬ: 

СОЧИНИТЬ ОСТРОУМНУЮ ФРАЗУ-СТАТУС, КОТОРАЯ СОДЕРЖИТ НЕ БОЛЬШЕ 140 СИМВОЛОВ.

МЕТОД 1: ЗАМЕНЯТЬ ДЛИННЫЕ СЛОВА НА КОРОТКИЕ, НО МЕНЕЕ ТОЧНЫЕ.

МЕТОД 2: ОПУСКАТЬ ЧАСТО ВСТРЕЧАЮЩИЕСЯ БУКВЫ, НАПРИМЕР ГЛАСНЫЕ, В НЕКОТОРЫХ СЛОВАХ.

Поразительно, но у метода 2 есть аналог в информационных технологиях. В 1952 году ученый Дэвид А. Хаффман изобрел способ сокращения пространства, необходимого для хранения данных. В отличие от прежних методов алгоритм Хаффмана не требовал удаления информации, а концентрировался на оптимизации.

Компьютеры хранят словесную информацию, кодируя буквы алфавита, цифры и другие символы и занося их в таблицу, где им присваиваются числовые значения. Эти значения затем сохраняются в том виде, какой понимает компьютер, – он называется бинарным, или двоичным, кодом. Каждый символ в нем представлен в виде кода, который может состоять из семи бит. Например, буква «а» английского алфавита имеет значение 97, а в двоичном коде запись этого числа выглядит так:

1100001

Буква «b» имеет значение 98 и в двоичном коде она такая:

1100010

Если бы нам нужно было представить слово «hans» в двоичном коде, то оно бы выглядело так (каждая буква занимает 7 бит, всего 28 бит):

1101000 1100001 1101110 1110011

То обстоятельство, что символы имеют двойные коды одинаковой длины (в нашем случае 7 бит), позволяет легко декодировать бинарную цепочку. Все, что нам нужно сделать, – считывать каждые семь бит и затем, используя таблицу соответствий, перекодировать их в слова английского языка.

Но Хаффман был хитер. Он посмотрел на эти семь бит и сказал: «Конечно, должен быть способ сжимать данные». Друзья отговаривали его. «Нет, Хаффман, – говорили они. – Этого нельзя сделать. Ты слишком многого хочешь. Не рвись в герои». Но Хаффман не слушал их. Он был готов броситься с головой в неизвестность, чтобы изобрести другое бинарное представление набора символов.