Хаос

И он прав — в этом нет ничего безумного. После шоу — громкого, маниакального, невероятного первого шоу нашего тура — мои усталые мышцы несут меня через парковку, и я понимаю, что безумие заключается в том, как поклонницы могут одеваться на публике, не будучи арестованными. Мой взгляд блуждает по сиськам, торчащим из топов, задницам, торчащим из юбок, животам, выставленным на всеобщее обозрение. Некоторые девушки обнимают своих бойфрендов за плечи, но думаю, это не помешает им подсунуть парням свои номера, если судить по тому, как отчаянно они кричали из толпы сегодня вечером, или по трусикам, которые продолжали летать на сцену.

Я вытаскиваю из кармана резинку для волос и стягиваю свои длинные пурпурно-черные волосы в узел на макушке, бросая взгляд на Шона, пока сражаюсь с непослушными прядями. Интересно, какой цвет волос он выберет сегодня? Крашеную рыжую? Хмельную брюнетку? Обесцвеченную блондинку?

Мой взгляд возвращается к группе, сгрудившейся перед автобусом, и я пытаюсь сосредоточиться только на тех поклонниках, у кого прикрыты сиськи и задницы. На детях, одетых в мерч, который они купили в киоске с товарами во время других туров, тех, кто выглядит взъерошено и сексуально потому что зажигали на концерте и не сразу побежали в туалет после, чтобы выпрямить свои наращенные волосы и повторно нанести тонну макияжа.

Все аплодируют и свистят, как только замечают нас, а поклонницы уже выпячивают грудь и играют со своими волосами. Адам неловко обнимает ту, которая бросается на него, а потом ему приходится отрывать ее руки от своей шеи, когда она не отпускает. Джоэль придерживается одноруких объятий и своего ускользающего маневра, намеренно направляя все свое внимание на поклонников, которые не являются полуголыми. Майк намеренно перехватывает самых отчаянных фанаток, когда они не отпускают Адама или Джоэля. И Шон тоже уделяет много внимания поклонницам, но выглядит гораздо счастливее, делая это.

Я улыбаюсь для фото, подписываю вещи и стараюсь не смотреть на блондинку, которая занята селфи с губами на щетинистой щеке Шона.

— Вы трое хотите осмотреть автобус изнутри? — спрашивает Водила три тела в трех самых маленьких юбках, после того как все поклонники получили фотографии и автографы. Он играет роль вербовщика, что, я не сомневаюсь, делал уже тысячу раз. Это, вероятно, записано в его должностной инструкции: найти горячих цыпочек для траха Шону, пригласить их в автобус, а потом вышвырнуть.

Взгляд Шона устремляется на меня, а мой — на него.

— Не сегодня, — бормочет он, качая головой в сторону Водилы. — Я же сказал, не в этом туре.

Не в этом туре?

Не в этом туре.

И тут до меня доходит, почему он говорит «нет». Вовсе не потому, что он не хочет, чтобы они поднялись на борт. А потому что думает, будто я не хочу, чтобы они там были. Шон думает, что делает мне одолжение. Как будто задевает мои чертовы чувства. Словно у меня есть к нему чувства.

Я намеренно закатываю глаза и улыбаюсь трем поклонницам.

— Шон просто зануда. Пойдем, я покажу вам, где он спит.

В автобусе я провожу парад шлюх назад к койкам, указывая на кровать Шона и игнорируя раздраженный взгляд, который он бросает на меня, пока играю роль гида.

— А где спит Адам? — спрашивает самая обесцвеченная блондинка, кокетливо улыбаясь через плечо Адаму, который не обращает на нее ни малейшего внимания. Он сидит на скамейке рядом с Майком и накрашенными черным лаком ногтями печатает сообщения Роуэн.

— Адам спит со своей девушкой, Роуэн, — отвечаю я таким тоном, что девушка замолкает.

Они всегда хотят заполучить вокалиста в первую очередь, потому что думают, будто тогда их имя быстро упомянут в песне или лицо появится в колонке сплетен.

— Ох.

— Ага.

Нисколько не смутившись, она кокетливо улыбается Шону, как я и ожидала.

— Но у тебя ведь нет девушки, верно?

Шон отрывает от нее взгляд и холодно смотрит на меня, на что я отвечаю чересчур сладкой улыбкой. Я продолжаю вести девочек на кухню, где он прислоняется к стене, скрестив руки на груди. Джоэль запирается в ванной, вероятно, чтобы позвонить Ди, пока я разливаю напитки поклонницам.

Я предлагаю выпить и Шону, но он словно статуя. Судя по тому, как он на меня смотрит, единственное, чего он хочет — это заклеить мне рот скотчем или вышвырнуть из автобуса. Но я продолжаю подначивать девчонок, как будто мне нужно что-то доказать. Потому что мне кажется, что так и есть.

Мне не нравится Шон. Мне не нужен Шон. Я не хочу Шона.

— Да, Шон, выпей с нами, — говорит фанатка номер три, становясь перед ним и поднося к его лицу запачканный губной помадой стакан. Ее рыжие волосы шелковым водопадом падают на плечи, и мне приходится отвести взгляд.

Я вонзаю нож еще глубже в свое сердце — потому что мне нужно, чтобы он это знал.

Он мне не нравится. Он мне не нужен. Я не хочу его.

Я не люблю его.

Мне тоже нужно это знать, верить в это, но, когда девушка хихикает, я ничего не могу с собой поделать… Слушаю, смотрю, и мне больно.