Хаос на карнавале

Слова сорвались с его языка медленно-медленно, и мир вокруг них двоих погрузился в полную темноту. Но Чашек был слишком ошеломлён, чтобы двинуться с места. Резиновые руки Беппи потянулись к нему, отвратительные пальцы уже готовились схватить его…

И тут вмешалась Чаша.

– Может, угадаешь мой вес? – весело спросила она.

Беппи, похоже, разозлился. Но потом его кривая улыбка снова вернулась.

– С радостью, юная леди, – протянул он, расплывшись в ухмылке.

С бережностью, достойной разъярённого грузчика, отработавшего три смены, он схватил её за плечи и поднял в воздух. А потом начал трясти, и трясти, и…

БДУММММММММ!

На голову Беппи упала наковальня. На ней тут же выросла шишка размером с огурец, вокруг которой, словно игрушка-мобиль, крутились маленькие звёздочки.

– Ой. Похоже, у меня имеется небольшой лишний вес, – сказала Чаша.

А потом, словно это для карнавала совершенно обычное дело, она схватила Чашека за руку и потащила его дальше по дорожке.

– Ну и куда нам теперь? – спросила она.

– Даже не представляю, – ответил Чашек и огляделся в поисках хоть каких-нибудь признаков Кружека, но ничего не увидел.

И тут с неба спустились четыре воздушных шарика и зависли перед ними. Один за другим они лопнули, и из них выскочили четверо дружелюбных малых с длинными, тонкими полосатыми телами.

– Приве-е-е-е-е-е-ет!

– Приве-е-е-е-е-е-ет!

– Приве-е-е-е-е-е-ет!

– Приве-е-е-е-е-е-ет! – на четыре голоса пропели они.

– Вы кто? – спросил Чашек.

Они представились. Их звали Мел, Мелвин, Мелрой и Мелберт.

– Это ансамбль «Четыре Мела». Я о них слышала, – сказала Чаша.

«Четыре Мела» были парикмахерским квартетом, и, как и все парикмахерские квартеты, они предпочитали общаться с помощью песен. Так что, прокашлявшись и постучав камертоном, они пропели маленькую быструю вещицу, звучавшую примерно так:

Если ДРУ-ГА вы хотите отыс-КАТЬ (Бом, бом, бом, бом), Чтобы ВМЕС-ТЕ снова вам гулять (Бом, бом, бом, бом), То пошли вы НЕ В ТУ сторону, ре-БЯТА (Бом, бом, бом, бом), Потому что тут вы НЕ НАЙ-ДЁТЕ брата (Бом, бом, бом, бом). Гово-РЯТ, он у Калы МА-РИ-И (Бом, бом, бом, бом), И вам до-РО-ГУ не подскажут ДРУ-ГИ-Е (А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-АХ),И, пока ты с ног не СБИЛ-ся и в кровь их не СТЁР (БОМ, БОМ, БОМ, БОМ), Загляни-ка поскорее вон в тот шатё-о-о-о-о-о-о-о-ор!

А потом, как все великие артисты, все четыре Мела надулись от самодовольства и улетели, словно воздушные шарики. (Заставить зрителей в нетерпении ждать продолжения – всегда хорошо.) К сожалению, они исчезли настолько внезапно, что не успели ответить на один простой вопрос.

– Какой шатёр? – спросила Чаша.

Шатры стояли повсюду вокруг. Посмотрев вдоль прохода, Чашек увидел целые ряды совершенно одинаковых шатров, похожих на тот, что ставили сегодня утром. И Кружек мог быть в любом из них. Или вообще ни в одном. Мелы могли бы выразиться и яснее.

Впрочем, теперь они могли хотя бы с чего-то начать. И начать решили с самого ближайшего шатра. Рядом с ним на перевёрнутом деревянном ящике стояла зебра в соломенной шляпе и с тростью.

– Скорее, скорее, подходите, – тараторила зебра. – Заходите и познакомьтесь с самым потрясающим, ошеломляющим номером из всех, что когда-либо привозили на эти берега. Посмотрите на величайшую актрису нашей эпохи, которая прямо вживую, на сцене, исполняет сверхъестественные свершения словесности, которые ослепят и обрадуют вас. Вход на это роскошное развлекательное ревю – прямо через эти золотые ворота. Не толкайтесь, дорогие, в задних рядах всегда найдётся место. Скорее, скорее, не робейте.

– Простите, сэр, – сказал Чашек. – Вы не видели, как сюда заходили кружка и русалка?

Зебра наклонилась к ним.

– Я тут вижу немало кружек и немало русалок, парень, – сказал он. – Может быть, заходили, а может быть, и нет. Давайте вы сами зайдёте и посмотрите, а?

Зебра постучала тростью по табличке с надписью 25 центов и протянула руку. Чашек и Чаша пожали плечами и отдали по четвертаку.

И вот они уже идут в шатёр – смотреть на выступление Салли Спектакль, самой знаменитой актрисы из всех, о которых они не слышали.

Первое, что они заметили – в шатре было полно народу. Второе – что там очень темно.

– Мы никогда не найдём его в этом склепе. Я даже свою руку не вижу, хотя держу её прямо перед лицом, – сказала Чаша.

Да, так оно и было. Подняв руку, она увидела лишь кромку длинного чёрного рукава. Чашек посмотрел на неё, закатил глаза и сдавил рукав, словно тюбик с зубной пастой. Из него выскочила белая перчатка.

– О, вот она. – Чаша улыбнулась.