Хаски и его учитель белый кот. Том III

Но Ши Мэй и не думал затыкаться. Он с таким трудом заполучил этого мужчину и еще как следует не наигрался с ним, так с какой стати ему останавливаться? Сощурившись в удовлетворенной ухмылке, он продолжил:

— Наложница Чу ведь еще не знает, что в прошлой жизни Мо Жань присвоил ей посмертный титул — добродетельная.

Он жадно ловил каждое проявление эмоций на лице Чу Ваньнина, и от того, что видел, его настроение становилось все лучше и лучше.

— Звучит немного абсурдно, но в общем-то подходит. Если говорить по существу, и в той и в этой жизни ты действительно был непорочен, и лишь он один осквернял твою чистоту. Вот только все познается в сравнении, — сделав паузу, Ши Мэй неспешно подытожил, — а ты ведь ни разу не пробовал кого-то другого, чтобы сравнить, так что, естественно, тебе может казаться, что он самый лучший.

Пальцы очень медленно заскользили вниз… кончик носа, губы, подбородок, кадык…

Чу Ваньнин едва заметно дрожал, вены на его руках вздулись от напряжения. Он страстно желал освободиться от связывающего его вервия бессмертных, однако в итоге не смог даже пошевелиться.

— Не стоит напрасно тратить свои силы. Что бы ни желала получить наложница Чу: ослабить путы или узнать местонахождение Мо Жаня, я могу удовлетворить любое желание, — казалось, Ши Мэй внезапно решил сменить тему разговора. — Вот только, так или иначе, ты — мой трофей, поэтому придется тебе развлечь меня и сыграть со мной в одну игру.

— Что ты задумал?

Ши Мэй рассмеялся:

— Я хочу немного отвлечь тебя от мыслей о теле того парня. Просто перестань все время думать о нем. Как насчет того, чтобы подумать обо мне?

— Ты именно тот человек, который в прошлой жизни подсадил ядовитого паразита. О чем еще тут можно думать?

Если внимательно вслушаться, то в голосе Чу Ваньнина можно было расслышать глубоко затаенную душевную боль. Казалось, он изо всех сил старался подавить какие-то эмоции, но удавалось это ему настолько плохо, что теперь он был на грани того, чтобы взорваться и выплеснуть их наружу.

Ши Мэй со смехом ответил:

— Ты не ошибся, это и правда я. Но почему бы наложнице Чу не попробовать угадать мою истинную личность?

— Если хочешь сказать, говори сейчас, а не желаешь — отстань от меня.

— Ой, ну когда же ты перестанешь злиться, — печально вздохнув, Ши Мэй предложил, — давай ты послушаешь меня. Как-то наложница Чу сказала, что большие ставки вредят здоровью, а маленькие поднимают настроение, однако если хочешь чего-то добиться, придется пойти на риск навредить своему телу. Почему бы нам не попробовать заключить пари?

— …

— Вот только, — Ши Мэй сделал многозначительную паузу, — прежде чем мы начнем нашу игру, мне придется немного преступить границы допустимого и посмотреть, сколько на тебе предметов одежды.

Чу Ваньнин не проронил ни слова, однако не скрытая повязкой нижняя половина его лица непроизвольно напряглась. Когда Ши Мэй увидел это, выражение его лица немного смягчилось. После пересчета получилось всего пять вещей, включая верхнее одеяние и пояс.

— В таком случае я дам тебе пять попыток на то, чтобы правильно ответить на мой вопрос. Если справишься, я сразу же скажу, где сейчас Мо Жань, — выдержав многозначительную паузу, он продолжил, — однако за каждый раз, когда ты ответишь неправильно, я сниму с тебя одну вещь. После того, как все пять вещей будут сняты, у наложницы Чу останется еще одна попытка, и если ответ снова окажется неверным, тогда…

Он не стал продолжать, а только рассмеялся, неосознанно облизнув губы бледно-розовым кончиком языка. После этого он сидел молча, ожидая, пока Чу Ваньнин озвучит свою догадку. Чу Ваньнин не спешил с выводами, но Ши Мэй его не торопил, терпеливо дожидаясь ответа. В конце концов, сейчас он был совершенно свободен от всех дел, и у него было все время мира. Вот только время шло, а Чу Ваньнин по-прежнему так ничего и не ответил. Ши Мэй все сильнее хмурил брови. Может, у него и было много свободного времени, но терпения могло и не хватить.

— В конце концов, ты будешь угадывать?

— Проваливай, — наконец, отозвался Чу Ваньнин.

Ши Мэй совсем потемнел лицом:

— Сейчас ты целиком и полностью в моих руках и должен понимать, что ты можешь себе позволить, а чего нет.

— …

— Чу Ваньнин, ты не в том положении, чтобы выставлять мне условия. Тасянь-Цзюнь не отличался большим умом, и, возможно, не всегда мог сравниться с тобой, когда речь шла о стратегии и долгосрочном планировании, но я совсем другой, — сделав паузу, Ши Мэй холодно продолжил, — ты в моих руках, и для тебя же лучше быть немного послушнее и сговорчивее.

Так и не дождавшись ответа, он перешел на еще более жесткий тон:

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому[253.2]. Не рассчитывай, что если ты ничего не скажешь, то я с тобой ничего не сделаю.

На этих словах его длинные белые и холодные пальцы легли на пояс Чу Ваньнина. Словно разрезающий рыбу острый нож, они неспешно заскользили по краю плотно прилегающей к телу ткани.