Хаски и его учитель белый кот. Том III

К тому времени от него осталась лишь искалеченная телесная оболочка, но он все равно постарался сделать все, что мог. Чу Ваньнин никогда не колебался, если нужно было убить кого-то, но именно Мо Вэйюй был его единственной слабостью, и пока оставался хотя бы луч надежды на то, что его еще можно спасти, он не мог убить его. Поэтому Чу Ваньнин, не раздумывая, пожертвовал остатком своей разбитой души в надежде, что однажды настоящий Мо Жань сможет вернуться в этот мир.

Он решился на этот шаг, хотя и не знал, поможет это или нет.

Как будто прочитав его мысли, Ши Мэй злорадно рассмеялся:

— То, что ты сделал, не могло удалить паразита из груди Мо Жаня, но этого хватило, чтобы внести смуту в его мысли. Он начал задумываться о том, что есть добро и зло, и в итоге настолько обезумел, что покончил с собой.

— …

Невозмутимое лицо Чу Ваньнина дрогнуло. Он вскинул голову, чтобы посмотреть на Ши Мэя.

На самом деле, помня о встреченном им на горе Цзяо Наступающем на бессмертных Императоре, сердце которого уже давно не билось, Чу Ваньнин уже начал догадываться, как именно закончил свое существование Мо Жань из прошлой жизни. Однако, услышав наяву «покончил с собой», он все равно почувствовал, как сердце сжала тупая боль.

Не сводя с него глаз, Ши Мэй продолжил:

— Учитель, так уж вышло, что ты действительно защитил его, ведь из-за этого, вопреки всему, его душа смогла переродиться. Увы, я до сих пор не могу понять, как лишенный всех сил калека, каким ты был в то время, смог разрушить мой идеальный план? Ты?!.. Ты и правда смог поразить меня.

Мягкие, как пушинки рогоза, длинные ресницы опустились, когда Ши Мэй склонился, будто желая поцеловать Чу Ваньнина.

Опомнившись, Чу Ваньнин со скоростью молнии поднял руку и схватил его за горло, сдавив так сильно, что на тыльной стороне ладони вздулись вены.

Даже не переменившись в лице, Ши Мэй небрежно перехватил его запястье. Похоже, такая реакция Чу Ваньнина не стала для него неожиданностью.

— Что? Неужели Учитель снова решил убить меня, — насмешливо спросил он, — это второй раз или уже третий? К сожалению для тебя, уже слишком поздно. Сейчас это совершенно невозможно.

Как только его голос затих, послышалось шипение золотисто-черной змеи[254.1], которая выползла из широкого рукава Ши Мэя и свирепо вцепилась в предплечье Чу Ваньнина.

Неизвестно, насколько ядовитой была эта тварь, но хватило одного укуса, чтобы тело прошила резкая и острая боль. Из рук Чу Ваньнина исчезла вся сила, чем Ши Мэй тут же воспользовался и, схватив его за запястья, привязал к столбику кровати в еще более унизительной позе.

— Не беспокойся, эта змея не ядовита, — пояснил Ши Мэй, связывая его руки. Закончив, он сел рядом и, кончиком белоснежного пальца поглаживая змею, довольно прищурил свои персиковые глаза. — Она была вскормлена мной специально для тебя, так что ее укус может лишь вызвать слабость во всем твоем теле. При всей моей любви и уважении к Учителю, я могу сделать для него только это.

Ши Мэй поднял руку, и змея послушно скользнула обратно в рукав, быстро исчезнув из вида.

— К слову, в прошлой жизни я был слишком беспомощен и только поэтому позволил тебе так долго оставаться рядом с Мо Вэйюем. На самом деле, я этого очень не хотел, — он поднялся и начал неспешно снимать свой плащ, потом верхнее одеяние, а затем…

От охватившего его омерзения Чу Ваньнин резко переменился в лице:

— Ши Минцзин!..

В ответ Ши Мэй лишь мягко улыбнулся и, повернувшись лицом к Чу Ваньнину, неспешно приблизился к нему:

— Поделюсь маленьким секретом. Когда в прошлой жизни ты выходил замуж, я присутствовал на свадебном банкете как Хуа Биньань.

— !..

— Хотя из своих эгоистичных побуждений Тасянь-Цзюнь скрыл под красным шелком твою внешность, и всем прочим гостям было известно лишь, что он берет в жены наложницу Чу, я точно знал, что это был ты. Поэтому в тот день, когда торжество окончилось, я не ушел, а отправился в Павильон Алого Лотоса… и тут вошел он.

В глазах Ши Мэя вспыхнуло мерцающее пламя.

— В то время я уже контролировал паразита, но мысли и чувства Тасянь-Цзюня все еще принадлежали ему и не были мне подвластны. Нельзя было допустить, чтобы он обнаружил меня, поэтому я не ушел, а спрятался там.

От гнева и невероятного чувства омерзения Чу Ваньнин содрогнулся всем телом.

Ши Мэй сел рядом и медленно провел своими тонкими длинными пальцами по его груди:

— Ты ведь понимаешь?

Его голос чуть охрип, в глазах появился намек на похотливый блеск.

Кончики пальцев медленно скользили все ниже и, остановившись на животе Чу Ваньнина, принялись развязывать пояс.

— Всю ночь ты покорно лежал под ним, а когда он намазал тебя своим любовным зельем, ты так самозабвенно кричал, так распутно… так возбуждающе… настолько потрясающе, — глаза Ши Мэя покраснели от вожделения, — что после две жизни я жил со страстной жаждой.

Чу Ваньнин почувствовал невыносимое унижение. Мало того, что совмещение воспоминаний двух жизней нанесло ему огромный урон, так еще от укуса золотой змеи его тело обессилело настолько, что сил хватило лишь на то, чтобы сквозь зубы процедить: