Хазарский меч

– Мой муж, Улав конунг, уехал на восток собирать войско, потому что наши владения на реке Угре разоряют какие-то конные отряды. Те, кто их видел, говорили, будто это буртасы. Это кочевники, подданные хазар.

– Мы знаем, госпожа, кто такие буртасы! – сказал ей Годред, после того как братья бегло переглянулись. – Нам пришлось возвращаться через их земли, и редкую ночь они давали поспать спокойно.

– Этих сволочей мы узнаем! – заверил Свенельд. – И далеко отсюда их видели?

– Пока далеко. Три-четыре перехода нужно идти отсюда по Днепру на восток, до самых верховий, там еще переход через леса до реки Угры, и где-то на ней замечены эти разбойники. Но Угра – довольно большая река, путь по ней до Оки занимает… – Рагнвёр задумалась.

– Дней десять, госпожа, – подсказал кто-то из ее людей.

Братья опять посмотрели друг на друга. Теперь они осознали значение новости, и вид у обоих был потрясенный.

– Это значит… что хакан сам выслал дружину нам навстречу? – проговорил Годо.

– Но он не мог о нас узнать! – возмутился Свен, как будто хакан еще раз нарушил уговор. – Только если колдовством!

– Он мог сам догадаться, что это подлое дело ему не сойдет безнаказанно! – язвительно заметил Годо.

– Но мы-то не собирались нападать на его земли! – вставила Рагнвёр. – Собирались вы, а напал он на нас!

– Возможно, госпожа, для хазар все русы одинаковы, – сказал Свенельд. – Что здешние, что киевские…

Рагнвёр фыркнула. Для самих русов разница между ними была очень существенной. У каждого гнезда, где они жили – в Ладоге, в Хольмгарде, в Пскове, в Силверволле, в Сюрнесе, Киеве, на Волыни, в Булгаре и самом Итиле – были свои вожди, которые далеко не всегда дружили между собой, а часто вовсе не желали друг друга знать, свои предания про трех братьев, что первыми прибыли из-за моря и основали города, свои связи с оставшейся за морем родиной, свои обычаи. Даже говор русов из Плеснецка заметно отличался от говора русов из Хольмгарда, как сыновья Альмунда сами убедились, общаясь с Амундом и его дружиной.

– А главное, это означает, что хакан больше не желает мира и дружбы с князьями русов, – продолжал Свенельд. – Ни с какими. Он разорвал торговый мир и теперь хочет только взять добычу – как сможет больше. И если бы ты, – он посмотрел на брата, – не взялся отомстить за Грима конунга… если мы бы не собрали людей и не пришли сюда…

– То Улав конунг в одиночку был бы вынужден отражать удар, как мы на Итиле.

– Вас было пять тысяч! – воскликнула Рагнвёр, будто боролась за справедливость для своего мужа. – А у Улава конунга не наберется и сотни людей!

– Сколько при нем? – спросил Годо.

– Сорок хирдманов и десятка полтора хускарлов – его ближняя дружина, еще шестьдесят человек собрали в Сюрнесе. По дороге он надеется набрать сотни две ратников-смолян, а князь Ведомил должен собрать еще столько же с других частей своих владений и послать ему вслед с кем-то из сыновей.

– Но большое ли войско прислал Аарон, известно?

– Пока нет. Нам подал весть князь угрян, а они видели несколько отрядов по десятку или два. Мы сперва подумали, может, это набег небольших сил. Но Улав конунг сразу догадался, что этому причина – раздор между вами и хазарами. Теперь я уверена – так и есть.

Рагнвёр не добавила чего-то вроде «это вы виноваты», но голосом дала понять: если бы не та весенняя битва, земле смолян не угрожали бы всадники из степей.

Братья еще раз переглянулись и обменялись более долгим взглядом.

– Так или иначе, нам будет лучше как можно скорее идти следом за Улавом конунгом, – сказал Годред. – Ты сможешь дать нам проводников? Так мы скорее его найдем.

– Конечно, я дам вам проводников. Но, – Рагнвёр поморщилась, – не Улав конунг правит этой землей. Сначала вам придется предстать перед князем Ведомилом и испросить у него позволения провести войско по его земле.

– А, я его помню, – сказал Свенельд. – Толстяк такой, мы видели его, в тот раз, три года назад, помнишь, Годо?

– Не так чтобы я его помнил, – Годо подавил зевок, – но если он забоится о своих землях, то сам должен просить нас поскорее пойти навстречу тем буртасам!

– Ты был бы прав, если бы его можно было назвать умным человеком, – Рагнвёр прищурилась. – Но в иных упрямство сильнее ума и даже заботы о себе, а умные люди, ждущие такого же ума от других, нередко оказываются обмануты, как последние глупцы.

Глава 2

Чтобы предсказать поведение князя Ведомила, Рагнвёр не требовалась ворожба – просто она за много лет хорошо его узнала. Следующий день северяне провели в Сюрнесе – людям и коням требовался отдых, и этим же временем Годред и Свенельд воспользовались для необходимых переговоров. Затягивать остановку, теряя время и напрасно проедая припасы, они совсем не хотели. Поэтому наутро, выспавшись в гриднице, в тепле очага, и поев овсяной каши, они попросили Рагнвёр послать кого-нибудь к Ведомилу с просьбой принять их. О том, что ночью в Сюрнес явилось неведомое и нежданное войско, он, скорее всего, уже знал.

В гонцы Рагнвёр выбрала Хильдинга, десятского. Вскоре он вернулся с приглашением от Ведомила.