«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994

— Да, Магнус, — жмурится Молли игриво. Раньше Монни. Теперь Молли. Со времени участия Молли в экспериментах Ионы гермафродита не узнать. Он продолжает одеваться в спортивные костюмы. Но пояса стали шире и замшевые, пряжки замысловато инкрустированы. Вокруг Молли клубится облачко мускусных духов. Он частенько засиживается с Рив за чашкой кофе, толкуя о лосьонах, кремах и нижнем белье.

— Молли, милый, что там с генами гормональных рецепторов?

— Пытаюсь внедрить ДНК, связанную с феромонами диких мексиканских пчел, в культуру дрожжевых клеток.

— Когда мы сможем передать рекомбинантные феромоны «Дженетик систем продакт» для массового производства?

— Думаю, недельки через две. Замерю на селл-порэйторе частоту передачи плазмид в разные культуры дрожжей, чтобы окончательно выбрать реципиента.

— Отлично, Молли. Ты радуешь меня. — Магнус пододвигает кресло поближе к Молли. Вдыхает аромат парфюмерии.

— Нравится? — спрашивает Молди.

— Чудо, а не духи, — Магнус восторженно жмурится. — Ты так изменился, Молли… в лучшую сторону, я хочу сказать.

— Я сам замечаю, Магнус, что-то переменилось во мне. — По привычке, заведенной в лаборатории, Молли абсолютно откровенен с Магнусом. Иначе нельзя. Никто не знает, где причина успеха. Полная откровенность в анализе экспериментов — непременное условие. Так у них повелось с самого начала. Молли не собирается изменять правилам. Да и не хочет. Потому что в ответ на откровенность Магнус всегда дает оптимальный совет.

— Что же, Молли? И с каких пор?

— Я часто думаю об Ионе. Тот эксперимент с ним. Необыкновенное состояние. Потрясающий оргазм. Подобной силы оргазма я никогда не испытывал. Мне даже кажется, Магнус, что я меняюсь. Делаюсь определеннее, что ли. Может быть, вы все начнете обращаться ко мне чуть-чуть по-другому. Скажем, «Молли пришла в новом платье». Или «Молли сделала педикюр». А, Магнус?

Магнус улыбается. Радостно. Дружелюбно. Он все понимает — Магнус. С ним всегда можно поговорить по душам.

— В чем же дело, Молли! Вот он вернется из отпуска, наш Иона, и вы продолжите.

Иона и Ники за столиком кафе. Пьют кофе и едят горячие круассаны. Это Капри. Канатный трамвайчик привозит туристов из бухты, где пристань. Привозит партии туристов на верхний этаж острова-скалы. Туристы разбегаются по узким улочкам Капри. Выискивают виды для фотоснимков на фоне моря. Чтобы они и море. Просят друг друга щелкнуть затвором. Солнце. Кипарисы. Анфилады улочек. Галереи солнечных дачных домиков. Мраморные лестницы и колонны вилл, перевитые виноградом и охраняемые чугунными затворами и висящими на цепях замками. Пока хозяева в отъезде.

Иона зовет разносчика, у которого цветы и персики:

— Выбирай, Ники.

— Эти цветы и этот вот персик. А тебе какой? — вонзается она в пушистое тельце плода. Они объедаются персиками. Столик их напротив сквера. Иона видит среди листвы некий монумент. Памятник кому-то, кто лобаст и лысоват. Подозрительная тошнота поднимается в нем. Неужели и сюда?! Как он проник? Первый из Вождей. Который разрушил Империю Царей и основал Великое Пространство Вождей. Империю Вождей. Первый из Вождей не успел построить Замок. Замок строился как гипертрофированный слепок с его гениального черепа, напоминающего череп Сократа. Внутри Замка — склеп с его мумией. Иона просит пива. Надо заглушить тошноту. Лучше бы стакан водки. Или вообще уйти. Памятник обступают люди, одетые в теплое. Хотя лето. В плащи и кепки. Женщины — сплошь в косынках. С сумками, авоськами, рюкзаками и чемоданами. Они галдят непонятно для Ники и мучительно для Ионы. Они галдят и пихаются, чтобы стать поближе к лобастому и лысоватому и сняться на память. Они галдят, пихаются и базарят — кому снимать и кому сниматься. Дураку ясно, что кому снимать — у того не будет фотографии. Что же на него отдельный кадр изводить? Ники все непонятно. Ионе противно и жалко их. Он предлагает.

— Давайте, щелкну, люди.

— А может, ты шпион иностранной державы, что тогда? — шарахаются догадливые.

— Кадр ведь не заначу, — поясняет Иона.

— И то верно. Валяй, паря! — голосует большинство. Бдительное меньшинство вынуждено покориться.

Запечатлевшись, разбегаются по магазинчикам.

Задерживается одни. До съемки он молчаливо глазел. Малый в кепчонке со сломанным козырьком и с защитной сумкой от противогаза. Иона делает вид, что болтает с Ники и не обращает внимания на… Малый возвращается к памятнику, озирается и напяливает кепчонку на пузатый лоб первого из Вождей.

— Кто они? — спрашивает Ники.

— Мои земляки, — отвечает Иона.

Иона и Ники кружат по улочкам античного города, погребенного лавой и пеплом Везувия. И раскопанного для туристов. Они пьют из родничков, поивших древних. Они воображают себя на месте этих древних. Они находят Дом свиданий. Они видят окаменевших в лаве во время судороги страсти.

— Фан, фан, фан, — твердит Ники, представляя, как она все это перескажет подружкам в городе Проведения.