Хищники

Нил развязал рюкзак. В нем плащ с капюшоном, в котором Гай был там, на озере, в лодке. Топорик, саперная лопатка. Какой-то сверток. Дальше Осетров копаться не стал – некогда. Плащ он надел на себя: плотный, защищает от комарья.

– По праву – вам нести дальше,– сказал он, прилаживая рюкзак на спину Гаю, который ничего не ответил.– Пошли…

И они двинулись по чуть заметной тропе. Нил закинул на шею дрын, прихваченный с болота, и положил на него руки. Так, он видел, ходят на севере каюры.

Достигли урочища Белталык. Место действительно отличалось мрачностью. Голые, нависшие над головой склоны, поросшие мелким кустарником дно. Не было даже слышно гомона птиц. Только одинокий беркут завис в небе, высматривая добычу.

Случайно наткнулись на родник. Осетров приказал Гаю снова остановиться. Потом сам встал на колени и погрузил лицо в студеную, отдающую железистым привкусом воду и долго пил. Оторвавшись наконец от родника, Нил посмотрел на Гая. Тот судорожно сглотнул слюну. Осетров набрал в пригоршню воды и поднес ему ко рту. Федор Лукич жадно выпил. Нил снова зачерпнул воды и поил Гая до тех пор, пока тот благодарно не кивнул.

– По-моему, мы можем договориться,– вдруг сказал Федор Лукич, когда они сделали несколько шагов. Это были его первые слова с тех пор, как лесник вытащил его из трясины.

– Интересно,– усмехнулся Осетров.

– Спас же,– продолжал Гай, не оборачиваясь.– Спасибо. Век не забуду.

Нил молчал.

– Ради Марины? – повернулся Гай и посмотрел в глаза Нилу долгим молящим взглядом.

– Ради справедливости,– бросил Нил.

– Справедливость… Что ты понимаешь! – уголки губ у Гая печально опустились.– А если я скажу, что Аделину там, на озере, ты?…

– Я? Вы с ума сошли. Да кто же поверит этому бреду? – ответил лесник, поражаясь такой наглости.

– Мне-то поверят! Я директор, а ты… Кому больше доверия? Подумай хорошо.

– Не пугайте! – разозлился Нил.– Лучше шагайте! И не разговаривайте!

Гай пожал плечами, некоторое время помолчал, о чем-то размышляя, и пошел дальше.

Когда выбрались из урочища, у Нила почему-то стало легче на душе. Дорога пошла веселее. Солнце палило землю, прошивая своими лучами кроны могучих ильмов, увитых лианами актинидий. Осетров вдруг ощутил сосущую пустоту в желудке и вспомнил, что ел последний раз почти двое суток назад.

– Послушай,– опять заговорил Гай, но уже тихим, грустным голосом.– Ведь ты любишь Марину…

– Не надо,– отрезал Осетров. Ее имя мучительной болью кольнуло сердце.

– Надо,– упорно повторил Гай.– Подумай о ней. И о себе. Даю слово, сделаю все, чтобы вы были вместе…– Гай говорил страстно, умоляюще: – Забудем, что было. В жизни всякое случается… Понимаю, я был к тебе несправедлив, но сам подумай, после той аварии, когда она… Я же отец! Теперь я вижу: она нужна тебе, а ты – ей… Вы будете счастливы! Я помогу. Все отдам, все сделаю!

– Замолчите! – не выдержал Нил.– Вы… Вы…

Он задохнулся, не находя слов.

– Э-эх! – покачал головой Гай.– Каким ты был, таким ты и…

– Все! Идите! – оборвал лесник, словно боясь, что тот снова заговорит о Чижике.

Гай зашагал вперед.

«Если бы увидела нас сейчас Марина,– с болью думал Осетров.– Если бы знала, что произошло… А я еще такого гада на «вы»…».

Они вышли из ильмовой рощи. Дальше путь пролегал над обрывистым берегом. Внизу, метрах в пятидесяти, неслась быстрая река.

«Как я теперь встречусь с ней? – размышлял Нил.– Как посмотрю ей в глаза? Что скажу?»

Эта мысль словно прижимала его к земле, перехватывала дыхание. Нил предался своему отчаянию, забыв даже, куда и зачем они идут с Гаем.

На самом краю откоса он увидел кусты моховой смородины, а на них желтые, с оранжевым оттенком, сочные и вкусные ягоды. У них в семье любили морошку. И мать всегда, к проводам и встречам, по старой доброй традиции, пекла попутянки – пироги и ватрушки с этой ягодой… При этих воспоминаниях у Нила еще сильнее, еще мучительнее засосало в желудке.

Гай тоже смотрел на моховую смородину и тоже судорожно глотал слюну.

– Прошу,– прохрипел он,– хоть несколько ягод! Умоляю…

Осетров остановился, сошел с тропинки и нагнулся за морошкой…

И тут произошло то, чего он никак не ожидал.

Гай что есть силы ударил его ногой в зад, и Нил, свалившись с обрыва, полетел в зашумевшую галькой пропасть. Он с бешеной скоростью падал вниз, стараясь ухватиться за что-нибудь, разрывая в кровь пальцы, но под руками лишь сыпались острые камни. Пустота казалась бесконечной…

«Конец!» – успело мелькнуть у Нила в голове.